Лар часто подкидывал чухе мудрёные притчи, не утруждая себя толкованием. Она так и не получила ответов на свои вопросы. Теперь к ним добавился ещё один.
– А как он выглядит, тот гэймовер?
Лар хмыкнул:
– Найдёшь – поймёшь. Только без меня не жми.
Упёрся руками в колени, поднялся, повернулся к хрустящим ветками мордам.
– Ну что, коньки, пора? В испытательном бою не горячись. Нападать не вздумай. Тебе главное – устоять на ногах. В рукопашной держи дистанцию. Не удержишь – лови и ломай ему ведущую руку… Да силы береги. Они у тебя девичьи. В них-то тебе с парнями как раз тягаться не след. Выжила до сих пор – радуйся. Но учти… Без Меча на глаза не появляйся. Посвящать ребят обычно возят в один из самых древних храмов. Чаще в Порубежье. Хорошо бы. Я похлопочу. Если окажешься там, сюда не спеши. Проедешь по Заслонке – тихонько, неброско, в глаза не лезь (и так следить станут) – осмотришься, потом расскажешь, потолкуем. Давай по коням…
Опять тонко пропел колокольчик. В молельню вошёл Хатиман. За ним важно, привычно заложив руки за спину и надменно выдвинув челюсть, проследовал мастер Цанг. Жрец прошёл к алтарю, вытащил из складок мантии неопрятного вида дряхлый свиток. Отнеся – на вытянутую руку – подальше от глаз, развернул, пискляво чихнув, и гнусаво забубнил коры. Послушники у входа опустились на колени. Один из них, с чухиным Мечом на раскрытых ладонях, тенью встал за алтарём, благоговейно воззрился на свиток. Церемония посвящения началась.
Печёные яйца были готовы. Чуха, бездумно щурясь на угольки, дожёвывала холодную лепёшку. Ужинать она собиралась в Крепости. Но Дрыга пожелал напиться, а потом так жадно потянулся к прибрежным кустам, стряхивая с них полные поздних яиц гнёзда, и с таким алчным хрустом вгрызся в сочные молодые побеги, что чуха решила задержаться здесь чуточку.
Место случайного короткого привала оказалось ветреным. Набегавшие с реки холодные порывы нещадно трепали язычки сложенного на скору руку костра, взметали буранчики пыли, а иногда доносили и мелкие липкие брызги, остро пахнущие рыбьей чешуёй. Яромира, дожидаясь, пока Дрыга набьёт брюхо, плотно куталась в бабкин плащ.
Плащу позавидовал даже богатый Дан. Ещё в казармах предложил монеты, сколь чуха ни запросит, или новёхонькие доспехи – на выбор. Без особой, правда, надежды. Считалось, что дарованные заговоры можно было только передаривать, но не выменивать. Чуха не то, что расстаться с дорогой вещью, пожалованной щедрой рукой старой наставницы, отказалась наотрез, а даже, оскорбившись предложением, полезла в драку, чем ещё более возвысилась в глазах дюжины. Потому что бабкина работа ценилась очень высоко – на целиком шитые её руками и заговорами боевые плащи могли рассчитывать только самые именитые мастера. Великолепие плаща скрадывало убогую бедность облачения свежеиспечённого витязя Яра. Пусть обновить свои скромные, поношенные ученические одежды и доспехи чуха пока не могла, но зато ленты, седельную сумку и прочие мелочи она давно вышила себе сама. И теперь колдовские руны золотого шитья яснее ясного говорили каждому встречному, что и молодой витязь не прост, и отнять его добро силой тоже будет стоить недёшево… Наверное, именно поэтому никто из редких встречных витязей до сих пор не скрестил с чухой меча. Не оказалось в Порубежье и подлых засад, какими изобиловало рассечённое мелкими владетельными наделами Заграничье, и которых втайне опасалась девушка. Однако уже дважды в этот день предъявляла она подорожную хмурым боевым магам Крепостного дозора и видела, правда, издали, короткую стычку трёх локков с каким-то невидимым вражеским отрядом за рекой.
Цанг всё же предложил ей проводника. Вручая Меч, обнял по-отечески, как, впрочем, и всех давеча посвящаемых, сказал проникновенно: "Ох, и крови ты мне попортила… Но – молодец! Лару передай: не ошибся. Смотри, не зазнайся! Да вот ещё что… Меч – мечом, а до Крепости хоть послушника с собой возьми – на берегах неспокойно…" Чуха помотала головой. Цанг не настаивал. Уже в пути чуха немного пожалела, что не вняла совету мастера – её страшила первая встреча с легендарной Крепостью. Куда там идти, к кому, где приткнуться на постой и как себя вести с обитателями этих суровых мест – эти мысли о грядущих заботах насущных одолевали всё больше и больше. Старший маг последнего дозора, оценив шитьё плаща, посоветовал остановиться у Рыжей Тони. Спросил, знает ли, как короче проехать, не нарисовать ли… Чуха и здесь отказалась. Но по мере приближения к Крепости досада на свою неуместную самоуверенность, обернувшуюся обыкновенной глупостью, разрасталась и крепла. Углядев, что Дрыга, нажравшись, норовит ещё и вздремнуть, чуха рассердилась. Этого ещё не хватало! "Я тте подрыхну, крыссов хвост! Я тте подрыхну!" – зло бормотала она, затаптывая костерок, осёдлывая и пришпоривая отупевшего от сытости и мерного плеска воды шумилку. Однако вновь разогнать отяжелевшего зверя оказалось непросто, и сторожевые огни крепостных шпилей показались только в сумерках.
Тоне новенький постоялец не понравился. Ой, не понравился. Ел мало, пил и того меньше, от интимных услуг отказался напрочь и естественного любопытства хозяйки по поводу своей персоны не удовлетворил. Разве такое возможно в приличном заведении? На все приветливые расспросы отвечал односложно, а то и вовсе не отвечал, шумилку велел не кормить, самого утром не будить. А на лазутчика не похож – гвардейские шпоры, подорожная в порядке: гербы державные, соборная печать, шесть дозорных отметок… Опять же, по виду никак не понять, дорогой ли гость или так себе, ряженая голь перекатная. И сам какой-то мелкий, ненастоящий… Одно лишь и примирило с ним, утешило уязвлённое хозяйкино самолюбие – потребовал отдельные покои и стол, расплатился вперёд и тоже очень не понравился Тониным завсегдатаям. Последнее Тоня заключила для себя уже на другой день. Когда около полудня он спустился вниз, все столы уже были заняты. Смущённо пошарив глазами по залу и неуверенно двинувшись к стойке, новичок сполна вознаградил хозяйку за вчерашнее разочарование: никто не подвинулся, не потеснился ради него на широких скамьях. Но как бы ни хотелось полюбоваться на залётного гордеца, растерянно торчащего среди шумно и аппетитно жующих, пьющих, галдящих и смеющихся голов, пришлось распорядиться выставить ему в угол у очага отдельный столик – уплачено. Может, сегодня выспавшийся и осмотревшийся парнишка и был бы поразговорчивее, но хозяйка – в наказание за вчерашнюю скрытность – не удостоила его своими заботами, а подослала к нему плешивого чашника. Сама, подхватив на каждый палец по плетёной бутыли, колышась добродушным смехом, обошла знакомые компании, выслушала неизменные похвалы в адрес заведения и дражайшей – чмок, чмок, чмок! – хозяюшки. Почтила своим участием в паре здравиц и закуской собственноручного приготовления особенно развесёлый стол и, сопровождаемая многочисленными дружескими шлепками, выражавшими самое искреннее к ней расположение, наконец-то обрела прежнее душевное равновесие. Тем более, что паренёк рассиживаться не стал, а вспомнил о своём шумилке и вымелся в дракошню, чем очень кстати освободил стол, тут же накрытый с гораздо большей заботливостью и пышностью. Потому что не успела Рыжая Тоня второй раз обойти зал, как явился Дэллагар несравненный, голодный и озабоченный. Но к очагу не сел, прошёл к обедающим старшим мастерам боя. Поднял всех и торопливо, на ходу, уписывая подсовываемые хозяйкой дорогие яства, сообщил, что Аргус с его личной гвардией вот-вот вернётся, что, прямо скажем, ко времени, потому как на том берегу, проведав о двухнедельном отсутствии лучших бойцов, стягиваются цанги. Участились их стычки с дозорами, с утра каждая засека прощупана хитрыми вылазками, и уже сегодня, сейчас, советом тысяцких решено поднимать по тревоге все дружины Крепости и приречного Заграничья. А скорое возвращение держателя Порубежья станет окончательной погибелью врагам… Понятно, что и до его приезда спать нельзя! Допивая кубок, поманил к себе прислушивающегося за соседним столом выходного на сегодня сотника:
– Кончайте пировать. Первая готовность. Скоренько сзывай своих. Возьмёшь под своё начало всех, кого здесь найдёшь. Подбери всех бездельников, чтоб ни одной души тут не осталось прохлаждаться. И чтоб через час всем быть на первой засеке!
Уже на ходу добавил:
– Там их особо не ждём. Очевидно, пойдут на третью. Я – туда. Но если часть двинет по лесам к первой, без засадной сотни никак. Срочно будь там. Укрепись. Подбери всех…
Чуха очень удивилась, когда только что мирно пыхтевшая сонными шумилками дракошня опустела в считанные минуты. Но, вспомнив, что она на передовой, тоже на всякий случай вывела Дрыгу на выгон. И тут же её окликнул усатый сотник:
– Эй, ты! Гвардеец-недомерок! Да, ты, ты! Почему не в строю? Что, приказа не слыхал?! Именем держателя! Оружие при тебе? А ну давай, чешись! На лево крыло!
И тут же заорал на кого-то:
– Эй, маг! С локками – на право крыло! Пьяна морда… Направо, говорю! Раскудрыть… Дайте ему пыльцы нюхнуть! Ну что, Вань, все стойла прочесал? Все здесь?
Подлетели четверо: