«Будь ты проклят», – прошипела Нади, и магический разряд пронзил все тело Беатрис. Дантон вздрогнул.

– Что ты натворила?

– Пожалуйста, папа! Ты все поймешь… Я права насчет «Каракатицы». Если нужно, подожди, пока появятся доказательства, но я могу сделать это еще раз. И я снова помогу тебе. Только, пожалуйста, не отдавай меня ему, папа, пожалуйста…

– Что она со мной сделала? – возвысил голос Дантон. – Она что-то со мной сделала.

– Я наложила на тебя проклятие, – огрызнулась Беатрис. – Я никогда не рожу тебе сына, Дантон Мезонетт. Я всегда буду ненавидеть тебя. Ты будешь страдать, пока смерть не разлучит нас. Клянусь. Если ты силой сделаешь меня своей женой, я…

– Хватит с меня этой дерзости, – рявкнул отец. – Немедленно прекрати сопротивляться и подойди.

– Отец…

Беатрис всхлипнула и покачала головой. Но отец ловко обогнул стол и преградил ей путь. Дантон расстегнул ожерелье и нацелился ей на шею.

– Пожалуйста, – взмолилась Беатрис.

Она бросилась было к выходу, но Дантон уже стоял перед ней. Беатрис было замахнулась, но он увернулся, и костяшки ее пальцев ударились о твердую створку двери, руку тотчас обожгла раскаленная боль.

Беатрис отдернула кисть, а Дантон набросился на нее и схватил.

– Довольно! – отрезал он. – Твой отец совсем тебя избаловал. Ни одна из наших дочерей не осмелится и на десятую долю твоих выходок.

Беатрис изо всех сил притопнула каблуком туфельки ему по ноге. Дантон застонал, но не выпустил ее из хватки.

– Беатрис, пожалуйста, – уговаривал отец. – Немедленно прекрати драться. Это для твоего же блага, дитя.

– Неправда! – закричала Беатрис. – Папа! Остановись!

«Нет! Нет! – зарыдала Нади. – Беатрис! Беатрис!!!»

«Беги, Нади. Беги!»

«Беатрис!»

Ожерелье обхватило ее шею. Крик ужаса Нади затих – дух покинул ее тело, оставив ее одну. По коже Беатрис пробежала ледяная дрожь. Уши пронзил оглушительный, жуткий вой. В животе екнуло, будто она падала с огромной высоты.

А потом ожерелье со щелчком застегнулось. Беатрис с грохотом повалилась на пол. Все краски в комнате померкли. Тихий вой в ушах заглушал ее же рыдания. Мир стал тусклым, будто свет исчез, а внутри, там, где раньше была Нади, не осталось больше ничего.