А потом перенеслась на ночную набережную к Горгульему мосту, и на моих глазах чудовища из темно-серого гранита ожили, сорвались со своих постаментов и, подобно суетливым чайкам, закружились над неторопливой широкой рекой, по которой тонкими неровными полосками разливался желтый свет фонарей. Под конец выступления волшебная мелодия отправила меня на прогулку по парку ледяных скульптур. Последние ростки страха увяли.

Играя как в последний раз, я живо, во всей полноте красок и ощущений, переживала все те впечатления, о которых рассказывал Райден. Удивительно, как хорошо я все запомнила, наверное, вплоть до каждого слова. Да, эти его рассказы стали частью меня, независимо от моего собственного желания, вернее нежелания их оставлять в памяти. И, как ни странно, они мне пригодились, помогая лучше почувствовать мелодию, слиться с великолепным инструментом в единый организм или даже механизм, работающий точно и безупречно, без намека на неполадки.

Признаюсь честно, без напускной скромности, что гром аплодисментов, восторженные крики “Браво”, “Бис” для меня стали полной неожиданностью. Сама не ожидала, что у меня получится угодить уж очень притязательной и искушенной в музыкальном деле публике. Мэр Бильгарт и его друг Акрибальд пригласили в ресторан всю городскую знать, и даже широко известных критиков, писателей и журналистов, которые прибыли в Белиствиль к открытию белокаменного дворца с огромным концертным залом.

– Простите, мистер Акрибальд, мне немного нездоровится, – еле слышным изможденным голосом извинилась я.

Передала драгоценную скрипку ее законному владельцу и спустилась со сцены, опираясь на его заботливо подставленный локоть. На смену экзальтированному состоянию и духовному подъему пришел упадок сил. Или меня догнала та самая волна подлинной усталости, о которой предупреждал Райден. Та, что приходит после обманчивой бодрости и накрывает с головой.

– Все понимаю, вы переволновались, – Акрибальд усадил меня за столик. – Дорогая Лирана, поверьте, вы сегодня выступили просто виртуозно. Сами видите отклик благодарных слушателей.

– Рада, что не подвела вас, мистер Акрибальд. Оправдала ваше доверие, – я вздохнула, скромно сложив руки на коленях.

– Вы сегодня превзошли саму себя, – с гордостью отметил хозяин ресторана. – Поневоле начнешь думать о мистике. Как будто сам призрак великого маэстро управлял вашей рукой.

– Но почему вы не предупредили меня? – поинтересовалась с необидным легким упреком. – Не сказали, что мне придется играть на скрипке Федерари.

– Решил сделать сюрприз, чтобы вы не накрутили себя заранее, не взвинтили себе нервы, – ответил Акрибальд. – Впрочем, вы смогли это сделать прямо во время выступления. Кантрориус, принеси леди Лиране оздоровительной минеральной воды, – крикнув официанту, он снова повернулся ко мне. – Промочите горло и отправляйтесь домой. На сегодня вы свободны. Да, я попрошу бухгалтера выписать вам премию в тройном размере. Заслужили. Побалуете ребенка к празднику.

– Я настаиваю, чтобы вы непременно играли на торжественном открытии Дворца Искусств в его концертном зале, – к нам румяным круглым пирожком подкатился мэр. – Это будет великолепный подарок всем жителям нашего любимого города. Отказ не принимается.

– Придется постараться оправдать ваше доверие, – почтив легкими поклонами мэра и директора ресторана, я начала собираться домой.

Признаюсь, я согласилась на огромный риск, не будучи уверенной в том, что потяну неимоверную нагрузку без энергетической встряски от кормления монстра. Если бы можно было просто запомнить то состояние эйфории и в следующий раз вызвать его при помощи обычных воспоминаний во время игры на драгоценной скрипке… Но, кажется, я слишком многого хотела от самой себя и не придавала значения обычным, приземленным чувствам.

Я умела давать трезвую оценку своим возможностям, без гордой завышенности. Потому никогда не причисляла себя к музыкантам-виртуозам. При всех своих заветных мечтах и желаниях, которые тянулись за мной еще с раннего детства, я понимала, что мне до гениев искусства как до луны. И вот впервые в жизни меня назвали почетным словом, которому теперь придется соответствовать, – неважно, хочу я того или нет. Выбор у меня вновь отсутствует как таковой. Поэтому я всеми силами должна постараться успешно пройти испытание.

Обещанную усталость я в полной мере ощутила, поднимаясь по лестнице к себе в квартиру. Язык еле ворочался, а потому я не смогла как следует отчитать мадам Клатинду за то, что она передала кукольнику мои сказанные в сердцах слова. Лишь вежливо и скромно ее пожурила, на что услышала в ответ:

– Зато вы с мастером Райденом побеседовали и лучше узнали друг друга. Правда ведь, он замечательный человек?

Я не стала ей возражать, а тем более доказывать, что ее дорогого кукольника человеком-то можно назвать с огромной натяжкой. Похоже, мадам Клатинда постоянно находится под его гипнозом и он от нее кормится не только пирожками и котлетами. Но если я скажу ей правду, а он это сразу же почувствует? Не подвергну ли я соседку опасности? Порой от человека следует ожидать самого худшего, что говорить о монстре… С ним и подавно надо быть осторожнее.

Радовало меня лишь то, что Мисси вновь стала веселой и беззаботной девочкой, которая наслаждается красками жизни и не думает постоянно о смерти. За такие перемены я действительно была благодарна этому… хищному существу. Кем бы ни был Райден, он оказался способен на доброе дело. Мы с дочерью оставались ему обязаны возвращением к нормальной жизни. А потому я должна была сохранить его тайну.