— Нет чтоб на равных схватиться, крест на крест, а он, подлец, под силки хватает. Тулуп спас. Ну вот, стал он, значит, драть меня. А я ему как рявкну в глаза! Медведь, трус, хватку и ослабил. Тут уж я кулаком да в морду ему, в морду! Оба глаза вышиб, морду в кровь размозжил.

— И что же?

— Ну, он меня из лап-то и выпустил.

Дивились, хмыкали, смотрели на кряжистого мужика с могучими кулаками, без единого седого волоса на голове, с полным ртом крепких зубов и… верили.

Другой его подвиг имел и свидетелей, и вещественные доказательства. Однажды на редут напали несколько сотен колошей с винтовками, а в редуте всего 17 человек вместе с начальником. Но отсиделись, дождались подмоги. Шмаков с гордостью показывал всем многочисленные пули, засевшие в стенах укрепления, — доказательство осады.

А вот о том, как колоши едва не захватили его в плен, рассказывать не любил — стыдился. Между тем дело было так.

Однажды Шмаков, выйдя из леса на берег, случайно наткнулся на пятерых колошей. Те радостно закричали — мол, наконец-то ты нам попался, — на что он хладнокровно отвечал:

— Еще бы не попался! Я вас сам искал.

— Зачем ты нас искал? — удивились туземцы.

— А чтобы узнать, кто лучше стреляет — вы или я. Пойдемте в крепость, там уже и цель готова. Пусть стреляет лучший из вас. Если я проиграю — с меня две бутылки рома; проиграет ваш стрелок — мне бобра.

«Колоши насчет искусства в стрельбе очень самолюбивы, — отмечает Завалишин, — но к крепости не поехали, не желая упустить случая овладеть Шмаковым; но и отказаться от состязания было стыдно».

Посоветовавшись между собой, туземцы объявили:

— В крепость не пойдем. Здесь давай стрелять!

— Здесь так здесь, — отвечал Шмаков как можно равнодушнее. — Будь по-вашему. Только пусть сначала самый лучший из вас стреляет, а потом я.

— А во что целить?

— Вот хоть шапку мою на сук повесьте, — сказал он, снимая меховую шапку и показывая на далеко стоящее одинокое дерево.

Когда один из колошей отправился вешать шапку и отошел уже на достаточное расстояние, а другой начал целиться, Шмаков с усмешкой сказал остальным:

— Да крикните, чтоб шапку не держал. А то ваш стрелок еще в лоб его хватит.

Двое колошей пошли по направлению к дереву, чтобы товарищи лучше их расслышали. Шмаков только этого и ждал: мигом выхватил ружье у приготовившегося стрелять, повалил его, отпихнул другого и бросился к стоявшей неподалеку лодке. Оттолкнулся веслом от берега — и лодка понеслась по протокам между островами. Так и спасся.

Завалишин старался и в ссылке читать всё, что печаталось в журналах о Русской Америке, «бывшей некогда поприщем и целию моей самой напряженной деятельности», — писал он в 1849 году из Читы в Тобольск Ивану Пущину. Он внимательно следил за публикациями, перебирал в памяти события, чтобы вновь убедиться: его предложение присоединить Калифорнию было вполне жизненно. Более того, история подтвердила его правоту: в 1824 году у России шансов на это было больше, чем у США.