— Я имела такую силу и слишком мало помогала людям. Когда меня призовёт Господь, возьми кольцо, обещаешь? Оно твоё. Нет… ты побоишься мёртвую, возьми сейчас. Это моя последняя воля. — Немка сняла перстень и протянула его на ладони.
Клава замялась: очень дорогое украшение! Но не нашла сил отказать умирающей хозяйке, осторожно взяла кольцо и сжала его в кулачке.
— Нет, Клаудиа, надень… так надо, — велела немка. Глаза её просили, внушали, умоляли, и маленькая работница подчинилась.
Я хорошо представлял, что сейчас произойдёт, и ожидал увидеть сноп искр и огни фейерверков, рвущихся наружу, но не увидел, конечно. Только по окаменевшему лицу и перепуганному взгляду понял: Клавдия видит и слышит что-то особенное, может быть, она сейчас далеко, очень далеко отсюда.
— Мамочка… Катюшка…
— Sprechen, bitte, deutsch,[4] — чуть улыбнулась фрау, и Клава услышала эту фразу так, будто с младенчества впитывала немецкий язык.
Она не могла больше выдавить ни слова, расплакалась, судорожно всхлипывая, а старая хозяйка гладила худенькое плечико подрагивающей рукой.
Теперь я знал всё. Ирма умерла на следующую ночь после отъезда Беккерш. Девчонки с трудом нашли кое-кого из соседей и объяснили, что скончалась старая фрау. Её тихо похоронили на деревенском кладбище.
Линия фронта придвинулась вплотную к деревне, нацистов оттеснили, и русские танки медленно и торжественно, как и представляли девочки, проехали по улице. Теперь ни Беккерша, ни другие немцы не имели власти над маленькими работницами. И первым делом девочки срезали позорные нашивки с буквами «OST».
Фрау Лора вернулась только через полтора месяца и обнаружила пустой дом. Ирма покоилась на кладбище, девочки ушли с отрядом, а скотину забрали соседи, чтобы не околела от голода.
Глава 12. Тяжёлый разговор
Я расправил на столе листок из блокнота с телефоном Анки и медленно, в сотый раз набрал номер цифру за цифрой… и трусливо сбросил. Репетировал речь, составлял диалоги, злился на себя и Макаркина, а позвонить не хватало силы воли.
Ох, зря я тогда согласился поехать с Игорем! Он-то теперь не помнит ничего, а скажи ему про перстень — пальцем у виска покрутит. Как бы, интересно, Макаркин поступил, если бы я отказался ехать в Берёзовку?
Яркое солнце ударило в глаза, я как будто раздвоился и увидел себя со стороны в том самом летнем кафе, где всё началось. Рядом сидел Макаркин, потягивал кока-колу через соломинку и разглядывал девушек за столиками.
— Слушай, ты заработать хочешь? — спросил Игорь. — Хорошие деньги платят, а дел на пару дней.
— Когда ты так говоришь, лучше отказывать сразу, больше я в твои авантюры впутываться не хочу.
«Правильно, правильно, стой на своём!» — мысленно подбодрил я.
— Глеб, ты чего? Какие авантюры?
— Такие! Забыл, как мы чуть в полицию не попали?
— Ну не попали же. Кто старое помянет… — поморщился Игорь. Он достал телефон, показал снимок и начал вешать лапшу про заброшенный дом и клад.