Наблюдать за чужой жизнью оказалось гораздо интереснее, чем смотреть увлекательный фильм. В фильмах почти всё выдумка, а здесь самая что ни на есть настоящая жизнь.

Постепенно я подобрался к самому интересному и трагическому: фрау Ирма стала слабеть, всё чаще лежала в постели, и все понимали, что долго она не протянет. Только доктор Майер был настроен оптимистично, выписывал порошки и настойки, уверяя, что такие люди, как фрау Беккер, живут до ста лет.

Лора нервничала. Красная Армия вошла в Германию и продолжала наступать, где-то совсем близко стреляли зенитки, всё чаще случались авианалёты, во время которых Беккеры отсиживались в подвале. Перепуганные жители бросали дома и уезжали подальше от восточных границ, по дорогам тянулись гружёные скарбом повозки. Самое время уехать и Беккерам, но, как на зло, слегла Ирма.

Однажды Клава с ведром и тряпкой зашла в хозяйскую спальню и застала Беккершу за сборами. Немка заворачивала в обёрточную бумагу серебряные ложки и вилки, на кровати стоял открытый чемодан.

— Уйди, уйди! — зашипела фрау. — Потом придёшь!

Девочка попятилась и закрыла дверь.

— Кажется, хозяева хотят уехать отсюда, — поделилась она с подругой, — толстуха вещи пакует.

— Она ничего не говорила, и фрау Ирма тоже молчит, — озадаченно сказала Лена. — А мы? С нами что будет?

Обе задумались. Красная Армия уже близко, может быть, через день или два русские танки со звёздами появятся на их улице.

— Не поедем, и всё! — горячо сказала Лена. — Сбежим, спрячемся где-нибудь, а там и наши придут.

Клава согласилась. Тем же вечером фрау Лора велела девочкам собрать посуду, тёплые вещи, продукты из кладовки и загрузить всё в две повозки.

— Вы уезжаете? — рискнула спросить Лена.

— Йа. Мы с Гертрудой утром ехать, а ви оставаться с фрау Ирма. Слушать фрау, ухаживать, кормить… Короф кормить, доить… Ферштейн?

У Клавы трепыхнулось сердце: ещё бы не понять! Только бы толстуха не передумала!

Сборы были торопливыми, судорожными, и каждый выстрел зенитки добавлял Беккерше паники. Она покрикивала на девочек, зло смотрела и бормотала ругательства, будто они были виновницами всех несчастий. Работницы бегали из дома во двор, не чувствуя холода, носили узлы и чемоданы.

Клава перевела дух, взялась за большую плетёную корзину с продуктами:

— Лора боится русских как огня. Не верю, что она сюда вернётся.

— Подожди, давай вдвоём… — Лена перехватила ручку. — Думаешь, немка не вернётся? Мы не в счёт, но как же Ирма? Ей нужен врач, а Майер вчера уехал.

— Беккерша бросает фрау умирать.

Хозяева проснулись ещё затемно. Мать и дочь Беккер были мрачны, завтракали в полном молчании, на работниц смотреть избегали.