Мне очень страшно, что эта моя жизнь станет последней.

Выехав на шоссе, мы какое-то время мчимся в потоке транспорта и сворачиваем на парковку, чтобы залить бак и заодно самим перекусить.

– Только не снимай шлем, – предупреждает Феникс, тормозя байк возле заправочного автомата.

– Почему?

Феникс вместо ответа кивает на угол заправки, где висит камера слежения.

– Нам не обязательно заниматься излишней саморекламой, – поясняет он.

Наполнив бак мотоцикла под завязку, Феникс быстро забегает в магазинчик, чтобы заплатить за бензин, и возвращается с парой готовых сэндвичей в пластике, карманным дорожным атласом и складной лопаткой для уборки снега.

– А это зачем? – спрашиваю я о последней покупке.

– Потом объясню, – отзывается он, пряча покупки в рюкзак. – Сначала пойдем как следует позавтракаем.

Припарковав байк позади заправки, мы спешим в придорожное кафе. Окинув быстрым взглядом помещение, Феникс выбирает пластиковый столик в дальнем углу, вне зоны видимости единственной в кафе камеры слежения. Наконец-то можно освободиться от шлема. Я с наслаждением встряхиваю волосами, потираю усталое лицо ладонями. Еще очень рано, так что ресторанчик практически пуст – если не считать повара, единственной официантки с мутными от недосыпа глазами и бритого наголо грузного дальнобойщика, взгромоздившегося на барный стул за стойкой.

Быстро проглядев меню, мы делаем заказ подошедшей официантке: Феникс просит полный английский завтрак и апельсиновый сок. А у меня совсем нет аппетита, хотя, казалось бы, за последние сутки я съела всего ничего. Поэтому я заказываю только лишь чашку чая и тост.

В ожидании завтрака я спрашиваю:

– Можешь рассказать мне о Танасе? Хочу знать больше.

Феникс задумчиво вертит в руке столовый нож, проводит по его лезвию с неодобрением – словно думает: вот бесполезная в бою штуковина.

– Танас – это самая черная из существующих душ, – наконец чуть слышно говорит он. – Воплощенная смерть.

Не слишком обнадеживающее описание… У меня в горле встает горький комок, и я с трудом сглатываю. Вспоминаю полные тьмы глаза Дэмиена – дыры в саму смерть: холодную, бездушную и жестокую.

– Он воплощается раз за разом, как и мы?

Феникс кивает:

– Танас существует на Земле как минимум столько же, сколько Первопроходцы. А может, и дольше. Может, даже раньше рождения Света. Он – господин и повелитель Воплощенных…

Он сразу умолкает при виде приближающейся официантки, которая несет напитки. Улыбнувшись Фениксу с легким оттенком флирта, она ставит перед нами чашку чая и стакан сока и снова удаляется, а я наклоняюсь вперед, чтобы шепотом спросить: