– Звоню родителям! – потрясенно отзываюсь я, в шоке от его реакции.
– Ты не должна так поступать, – жестко обрывает меня Феникс. – Больше ты не можешь себе позволить звонков. Тебе нельзя никому доверять.
– Ну уж нет, своим родителям я доверяю! – яростно вскрикиваю я и протягиваю руку, чтобы снова схватить телефонную трубку. Феникс перехватывает мою руку за запястье, трясет головой:
– Нет, Дженна. Отныне – нет. Их номер наверняка прослушивается – или полицией, или Охотниками, или и теми и другими. Ты никому не должна выдавать нашего местоположения, нашей цели. От этого зависит твоя жизнь…
Я невольно закатываю глаза, не в силах больше слушать его наставления. А потом чуть оглядываюсь через плечо – и вижу, что на нас внимательно смотрит дальнобойщик за стойкой. Мой взгляд падает чуть ниже – на лист газеты у него в руках, – и у меня отвисает челюсть. На первой же странице на полразворота – моя фотография рядышком с паспортной фоткой Феникса, размытой увеличением, но все же узнаваемой, и заголовок огромными буквами…
ТЕРРОРИСТ ПОХИТИЛ ЧЕЛОВЕКА!
– Эй! – грозно окликает дальнобойщик, слезая с барной табуретки. – Что это ты пристал? Ну-ка пусти ее!
Феникс оборачивается, растягивает губы в дружелюбной улыбке:
– Парень, это не то, что ты думаешь. У нас с моей девушкой все в порядке. Пей спокойно свой кофе.
Однако же взгляд здоровяка беспокойно движется от лица Феникса – к газетной странице… потом опять к нашей парочке… Тяжелые брови его сдвигаются – явно в такт тяжелому раздумью. Повар и официантка, отвлекшись от своих дел, тоже тревожно смотрят на нас.
Дальнобойщик, заложив большие пальцы за пояс, движется в нашу сторону, явно приняв решение:
– Я кому сказал – отпусти девчонку!
Разжав пальцы, стиснутые на моем запястье, Феникс, резко метнувшись к мужчине вдвое его больше и тяжелее, с силой бьет его в живот своим мотоциклетным шлемом. Дальнобойщик, не успев и рукой взмахнуть, с оханьем сгибается пополам и ударяется о ресторанный столик. Феникс добавляет ему еще один удар шлемом – на этот раз по затылку, чтобы точно его нокаутировать, – а потом хватает меня за руку, и мы пулей вылетаем прочь из помещения. Пробегая мимо нашего столика, он успевает бросить на него пару монет и с криком «Сдачи не надо» подхватывает со стула мой собственный шлем.
Выскочив за дверь, мы мчимся к парковке, слыша за спиной вопли повара, который кричит «караул» и зовет охрану. Взлетев на байк, мы с грохотом выкатываемся с заправки, оставляя за собой шлейф дыма, и я успеваю заметить сквозь окно ресторана, что официантка взволнованно говорит с кем-то по телефону. Дальнобойщик, еще не пришедший в себя, так и лежит животом на столе, свесив руки.
В мотоциклетном реве можно только кричать – и я ору Фениксу на ухо:
– Зачем ты его так избил?!
Феникс гонит во всю мощь, нагнувшись к рулю: все, что его сейчас волнует, – это отъехать как можно дальше от заправки.
– Он что, был Охотник? Или Наблюдатель? – кричу я ему, пытаясь вспомнить глаза дальнобойщика во время ссоры: я уверена, что это были обычные человеческие глаза… И не могу не сочувствовать человеку, который хотел меня защитить от насилия, даже если на самом деле я и не нуждалась в защите.
Феникс не отвечает – то ли не слышит в реве мотора, то ли нарочно меня игнорирует. Я прижимаюсь к нему всем телом и ору в самое его ухо. Мотоцикл слегка подпрыгивает, потому что центр тяжести сместился, и Феникс слегка откидывается назад, чтобы восстановить баланс.
– Ты что, хочешь нас убить? – кричит он в ответ.