– Achtung! – гаркнул офицер, на трибуну поднялся  другой офицер и заговорил на чистом русском языке.

– Завтра с утра делим колхозные поля, каждая семья получит свои участки, убираете урожай, оставляете посевной материал, теперь  работаете  на  свою  семью и помогаете освободившей вас армии. Новый порядок, надо  выполнять  все  распоряжения, за нарушения  расстрел.

Елена  сидела  рядом  с  Паней, она  подружилась  с этой  женщиной, она тоже проводила  мужа  на фронт  и осталась одна с детьми. Поняли, что теперь надо держаться друг друга – это важно.

Вечером  в дверь постучали, Дунюшка  пропустила  в хату Марфу. Она поставила  на стол большую чашку с кашей.

– Как Вы тут? – спросила  Марфа, застилая  стол  настольником, который  принесла  с  собой.

– Не обижай, – Марфа строго  глянула  на  Дунюшку, та  уже  клала  на  стол  ложки  и  растерянно поглядела  на  Марфу.

***

Павел  поспешил  на  порог, услышав  рев  моторов, по  деревенской  дороге поднимая  пыль  мчались  мотоциклы, в  колясках  сидели  автоматчики.

– Фрицы пожаловали, – прошептал  Павел  Арине, которая  вышла  следом.

– Быстро  в  дом, – скомандовал  он  жене, – к детям.

Во  двор  повернул  мотоцикл, с заднего  сиденья  спрыгнул  немец  и  поднял  руку  в  приветствии. Павел кивнул. «Что  ты,  змей, приперся», – хотелось  крикнуть  Павлу, но  за  спиной те, кого  надо  спасать, как  тогда  спасал  во  время  Гражданской войны, уводил  от  погибели.

– Собрание в клубе, собирайтесь, неподчинение расстрел, – сказал на ломаном русском немец.

– Румын? – подумал  Павел, – Ein moment.

Павел прикусил  язык:       «Зачем?»

Немец обрадовался: «Schprehen Sie Deutsch?».

Павел кивнул. У клуба  собрались  все  жители  Кондрево, автоматчики  вытащили  из толпы  председателя  колхоза  и  Василия Ивановича. Их  поставили  у забора, бабы заплакали  с детьми. Павел  сделал  шаг  вперед, оттолкнув  в  толпу жену. Он  заговорил  на  немецком, сжимая  в  руках шляпу, он  говорил, он спасал  друга. Жители  смотрели  на  Павла  с  удивлением  и  надеждой. Василия  Ивановича  отпустили, а  Павла  Константиновича  назначили старостой.

– Колхоз  ликвидирован, поля  делим  на  всех.

К  Павлу  вернулась уверенность, он  в ответе за  всех, он  главный  теперь  среди  них.

– Барин, – шептались  за  спиной  у  Павла  люди, – а  мы  и  не  знали, вот  как бывает.

– Жил, как  мужик.