Я вернулся из утомительного археологического похода по графству Уилтшир, Стоунхенджу и Эйвбери[66], куда водил пятнадцать трудных подростков. Прогулка им не понравилась, они все время ворчали и жаловались на дождь. Наверное, думали, что я отведу их в Парк Юрского периода. «Да на стройке рядом с нашим колледжем точно такие же груды камней!» – возмущались юнцы. Нога у меня по-прежнему гнулась плохо, но я двигался в два раза шустрее моих подопечных, досадуя в душе, что не сумел внушить им страсть к неолитическим святыням.

На четвертый вечер, в пристанище рядом с кромлехом в Эйвбери, я познакомился с профессором Грэмом Махони, который руководил находившимися поблизости раскопками. Он изложил мне революционную теорию о вымирании динозавров – только она и смогла заинтересовать моих болванов. Махони ниспровергал все авторитеты и утверждал, что исчезновение доисторических гигантов спровоцировало не падение гигантского метеорита, не смертоубийственный вирус и не изменение климата, а исступленный сексуальный аппетит ящеров. Они дни напролет бились за обладание самками, об этом свидетельствуют раздробленные, переломанные кости. Над ними поработало не время, а любовные битвы. Махони нашел тысячу доказательств своей теории, однако научное сообщество отказывалось принимать их всерьез. Я понял и запомнил далеко не все детали рассказа профессора, но одна фраза отпечаталась в мозгу: «Мое открытие находится в строгом соответствии с теорией эволюции, а мои оппоненты все еще ищут следы своего псевдометеорита!»

Мне не терпелось вернуться к Хелен и поделиться этой теорией, которая, на мой взгляд, подтверждала ее идеи. Я был не бог весть каким популяризатором науки и на обратном пути репетировал свой рассказ о динозаврах, исчезнувших с поверхности земли из-за похотливой полигамии самцов. Моногамность могла сделать их хозяевами мира, а человеческая раса просто бы не появилась.

Когда Хелен спросила, как обошлось с дикарями, я решил, что момент настал, но она так устала, что рухнула на диван, потребовала пива и не стала слушать ответ на свой вопрос. Я пошел на кухню за бутылкой, а когда вернулся, она спала. Я присел рядом. Хелен открыла один глаз, и мне показалось, что можно сделать еще одну попытку.

– Я встретил профессора, который занимается эволюцией, и…

– Не сегодня, милый, я ужасно устала.

– Хочешь выйти за меня, Хелен?

– Ты рехнулся?! Откуда эта дикая идея?

Она помотала головой и провалилась в сон.

На следующий день мы к этой теме не возвращались. Я так и не узнал, притворилась Хелен, что ничего не помнит, или на самом деле все забыла. В конечном счете не имело значения, поженимся мы или нет.

Месяцы беременности пролетели незаметно. Хелен совсем не береглась и работала все больше, даже по выходным. У них со Сьюзан было сразу два или три проекта, Хелен сняла несколько потрясающих репортажей, в том числе интервью с Горацио Пачеко, мексиканским наркобароном из тихуанского картеля, одним из трех самых опасных преступников планеты; с мифическим американским писателем Кенаном Муром Монро – он ничего не публиковал уже пятьдесят лет, ни с кем не общался, и многие считали, что он давно умер. Ей удалось закончить феерический документальный фильм о туннелях Газы и поставить точку в истории одного из наших заложников, убитых в Ираке. Последнее расследование вполне можно было приравнять к подвигу: оно напомнило Хелен трагическую историю, случившуюся одиннадцать лет назад в Ливане, когда ее похитили и семь месяцев держали в плену. Риск был очень велик, но Хелен, ни секунды не колеблясь, отправилась туда, презрев мои призывы к осторожности.

Она никогда не уставала и была счастлива. Мало кто замечал ее беременность – Салли начала «подрастать» только к седьмому месяцу.

До отъезда Хелен в Палестину у нас выдалась недельная передышка. Я купил книгу «Младенец для чайников», и мы каждый вечер ее листали, постепенно осознавая огромность задачи, которую нам предстояло решать. Помощи ждать было не от кого: у нас не было бабушки, а тетя Сьюзан даже собственных племянников тетёшкать не хотела.

Единственной близкой родственницей Хелен была сестра, эмигрировавшая в Канаду. Они не общались.

– Самое время восстановить отношения, – посоветовала Сьюзан. – Повод – лучше не придумаешь!

Хелен тянула две недели: «Да, хорошо, завтра позвоню, ужасно хочу ее видеть»; на следующий день: «Нет, терпеть ее не могу, а она еще и мужа может с собой притащить!» В конце концов она признала: «Случай и правда удобный, нельзя его упускать. Придется терпеть эту зануду!»

– Ты права. Родственники всегда могут пригодиться – особенно со вторым младенцем.

– Не глупи, нам бы с одним справиться! Предупреждаю, Том, я на тебя рассчитываю. Восемь кормлений в день, ты только представь! Не уверена, что справлюсь.

– Ты уйдешь в декретный отпуск?

– Ненадолго, максимум на месяц. Сам знаешь, какая сумасшедшая у меня работа… Не волнуйся, что-нибудь придумаем.