Путь до склада недлинный. И вот мне в нос ударяет новый запах небольшого помещения, внутри которого живут сотни пузырьков и баночек с аромаджиннами.
– Паша, мы тебя потревожим. Девочки к нам сегодня с новостями! – заинтригованно произносит Ева.
– Дамы, приветствую вас! Видимо, что-то очень срочное? – отзывается парфюмер.
И я кидаюсь вперёд, на голос Павла, чтобы рассказать ему скорей обо всём, что так торопливо везла: о том, что мне больше ничто не страшно, о том, что я любила и люблю Кирилла, и неважно, был он в прошлом или есть в настоящем. Кирилл всегда со мной. О том, что хочу видеть, а значит, обязательно буду. Но неосторожное движение – и земля уходит из-под ног. Лечу и падаю, ухватившись за какой-то ящик.
***
Передо мной ты. Всклокоченный, с бокалом красного. Сидишь в узком кресле посредине кованого миниатюрного балкончика. Балкон настолько мал, что вмещает только кресло и круглый мизерный полосатый коврик. Дверь балкона открыта. Я стою внутри комнаты, напротив тебя, в нелепой кофте. Один борт кофты висит ниже другого. На пуговицах отчеканены миниатюры Эйфелевой башни. Тереблю их и смотрю прямо в твои глаза с хитрецой. Самые красивые сияющие льдинки, с переходом от дымчато-серого к кристально-голубому.
– Вот вроде была идиотская идея – купить это чудовище. И кофта-то вроде неказистая. Но есть в ней что-то такое… не могу подобрать слов. – Ты делаешь большой глоток и не отпускаешь мой взгляд.
– Сценарист не может подобрать слов. Нонсенс! – улыбаюсь и делаю шаг вперёд, к тебе.
– А что, сценарист не человек? И потом, вот именно сейчас мне совсем не хочется упражняться в словоблудстве. Если надеть эту кофту на Соломона или Сару, то будет перебор. Поверь, будет тоска. Но на тебе она просто… ну да ты поняла, тут тоже слов не нужно.
– Забираю? – я обнимаю сама себя руками, словно захватываю эту кофту, что висит на мне, в вечный плен.
– Нет, – твоё лицо расплывается широко, как у чеширского кота, – эта кофта моя, и точка!
– Ты же сказал – идиотская была идея.
– Мало ли что я могу сказать после второй бутылки французского красного.
– Ты же сказал, что она некрасивая, что она чудовищная, что она… – упорно удерживаю руки, и кофту, и свою позицию.
Ты не даёшь мне продолжить, впрочем, как и в большинстве наших диалогов. Ты всегда говоришь больше меня.
– Мышь, давай закончу вместо тебя! Чудовищно уютная. А уютная – это лучше, чем красивая, модная, современная и прочая чушь. Уютная – это значит своя. Это значит – домашняя. Это значит – родная. – Ты доволен ответом и снова делаешь большой глоток, не отпуская моего взгляда.
– Хм. А я чудовищно уютная? Или красивая? – делаю еще шаг навстречу тебе.
– Моя Мышь – всё, о чём можно только мечтать.
Ты поднимаешься из кресла, переступаешь через порог балкона, заполняя весь проём в комнату. Ставишь пустой бокал и подходишь вплотную. Бережно одной рукой проходишься по моим плечам. Кофта падает на пол и принимает нас двоих. Изучаем друг друга прямо на её буклях. В кармане под нами что-то тихо звянькает. Не обращаем внимания, нам всё равно. А тем временем городской воздух из комнаты вымещается незнакомым, но дурманящим ароматом.
И только утром в одном из карманов кофты Соломона мы обнаруживаем разбитый пузырёк. Причину дивного аромата, который сопровождал нас весь тот вечер, всю ту ночь и еще многие дни и ночи, проведённые в отеле и здесь, дома.