Ведущий эксперт в этой области – профессор нейропсихофармакологии в Имперском колледже Лондона Дэвид Натт. Он посвятил свою карьеру изучению влияния различных легальных и нелегальных препаратов на мозг и является экспертом по зависимостям, тревожным расстройствам и сну. Он не боится противоречивых заявлений, за что в 2009 году и был исключен из совета по вопросам наркополитики при правительстве Великобритании, когда высказал мнение, что алкоголь и табак опасны для людей больше, чем экстази, ЛСД и каннабис. Дэвид дружелюбный человек, который спокойно относится к своей компетентности и имеет дар объяснять. Я встретилась с ним, чтобы узнать о его последних экспериментах в рамках исследования влияния ЛСД на мозг.
Дэвид и его команда проводили сканирования мозга добровольцев, которые перед этим принимали микродозу ЛСД либо плацебо. Его особенно интересовало, как употребление ЛСД, даже в самых малых количествах, влияет на активность в разных областях мозга. Он заметил, что наркотик воздействует почти на весь орган, а связи между всеми его областями возрастают. Участники эксперимента отмечали, что испытывали серьезные визуальные галлюцинации, не могли и не хотели логически мыслить, а также ощущали приятное чувство «растворения» эго. По всей видимости, этот препарат ослабляет настрой мозга на работу на основании допущений, почерпанных в прошлом. Столь глубокое воздействие на механизмы восприятия позволяет мозгу радикально менять свой стандартный образ мышления. В каком-то смысле психоделики вызывают легкую временную шизофрению. ЛСД может усугубить галлюцинации и бред у тех, кому уже диагностирована эта болезнь, и спровоцировать ее приступы у людей, которые имеют генетическую предрасположенность к ней. Но для здоровых людей, принимающих умеренные дозы, такой опыт может принести определенную пользу, не ограниченную действием вещества.
Что именно происходит в мозге человека под действием ЛСД? Все психоделики нарушают процесс обработки визуальной информации из внешнего мира. Галлюцинации, которые обычно испытывают люди – искажение форм и цветов, легкая дымка, – говорят о том, что первичная визуальная обработка информации происходит без применения обычных фильтров. Внезапно устанавливаются связи между зоной, отвечающей за зрительное восприятие, и областями, с которыми она обычно не связана. В результате перед человеком могут возникнуть чрезвычайно сложные галлюцинаторные миры, зачастую наполненные теми или иными духовными смыслами. Дэвид проводит такую аналогию: «Под действием ЛСД мозг может отказаться от принципов обработки сигналов, установленных
Дэвида интересует, как небольшие дозы ЛСД и других психоделиков (например, псилоцибина, действующего вещества галлюциногенных грибов) можно использовать в лечении таких заболеваний, как депрессия, обсессивно-компульсивное расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство. Эти вещества позволяют буквально увидеть мир заново и перенастроить свои нездоровые убеждения. «Это напоминает дефрагментацию жесткого диска, – говорит Дэвид. – У людей появляется стойкое ощущение, что они не обязаны жить под влиянием своих негативных мыслей. Более того, у некоторых они полностью исчезают. В этом и состоит главное отличие между психоделиком ЛСД и анальгетиком кетамином[28] [с которым также работал Дэвид]. Кетамин позволяет на время подавить негативные мысли, но не заменить их».
Пока неясно, как именно ЛСД приводит к изменению привычного образа мыслей, но Дэвид предполагает, что его воздействие на серотониновые рецепторы подтипа 5-HT-2А «критично для перезапуска процесса мышления. Так возникает пластичность, и мозг получает возможность учиться новому». Точное понимание этого механизма требует новых исследований, но предварительные клинические испытания уже установили, что психоделики могут помочь в лечении посттравматического стрессового расстройства, зависимостей и депрессии.
Терапевтическое применение психоделиков делает очевидной связь между восприятием и формированием убеждений. «Разупорядоченные» взгляды, отрицательно влияющие на жизнь через привычное негативное мышление – например, размышления о старых травмах, убеждение в собственной бесполезности, одержимость негативными ассоциациями, формирование ошибочных мнений – можно исправить на здравую уверенность в личной безопасности или компетенции, изменив схему восприятия, чтобы сформировать иную концепцию реальности. Когда действительность перестает быть объективной и неизменной концепцией, человеку гораздо легче изменить свое мнение о ней, свою реакцию на нее и свое взаимодействие с ней.
Коллективное сознание против сбоев
Если же вышеописанный метод вас не привлекает, существует не такой рискованный, но зато законный и простой способ, с помощью которого можно смягчить сбои в восприятии, ведущие к разупорядоченным убеждениям. Итак, необходимо открыть себя чему-то новому, чтобы сравнить устройство своей реальности с чужой. Профессор Крис Фрит из Университетского колледжа Лондона провел несколько новаторских исследований, которые доказывают идею (которую, вероятно, многие понимают интуитивно), что мы приближаем себя к более точному представлению о мире, обсуждая с другими людьми свои личные мысли. То есть пословица «Одна голова хорошо, а две лучше» верна и в неврологическом смысле. Наша взаимная способность размышлять о своем восприятии и передавать знания окружающим, чтобы влиять на
Но для этого мало одобрения своей точки зрения от другого человека. Необходимо столкновение противоречащих мировоззрений и взглядов, а мы уже знаем, что наш мозг этого не любит. Он остро реагирует на любую информацию, ведущую к переоценке наших предположений о мироустройстве, поскольку на нее придется тратить внимание и силы. И он с легкостью избавляется от подобных проблем. Именно поэтому так сложно изменить и свое, и чужое мнение. Мы еще вернемся к нейронной основе трансформации убеждений в следующей главе.
Врожденный консерватизм нашего мозга уравновешивает конкурентный механизм, ведущий человека вперед, к новому и неизведанному. Судя по всему, мы запрограммированы получать удовольствие (как и всегда – в той или иной степени) от встреч с другими людьми и обмена мнениями и взглядами на мир. Это помогает нам формировать коллективное сознание, благодаря которому можно прикоснуться к идеям, циркулирующим в обществе, дополняя и поддерживая культуру и самые разные исследования. Объединение интеллектуальных и творческих ресурсов позволяет нам избегать сбоев в индивидуальных системах восприятия и формирования убеждений.
Рассматривая природу любви и взаимоотношений, мы выяснили, что процессы социального взаимодействия и общения тесно связаны с системой вознаграждения. Коммуникация с другими людьми доставляет нам удовольствие на биохимическом уровне. Именно поэтому нам приятно создавать коллективные системы убеждений. Потенциальная выгода как для отдельных людей, так и для целых народов, состоит в том, что вместе мы выстраиваем более прочную и надежную систему взглядов, которая способна адаптироваться к вызовам конкурирующих идей, а также проявлять гибкость и креативность при создании новых смыслов.
Однако не забывайте, что коллектив подвержен разупорядоченным убеждениям не меньше, чем отдельные люди. Если мы обмениваемся идеями только с теми, кто похож на нас и не ставит под сомнение наше видение реальности, коллективное сознание постепенно раздувается, пока наконец не лопается под давлением внутренних противоречий. История знает немало трагических примеров разупорядоченных систем убеждений, возглавляемых государственной властью, которые привели к массовым убийствам, а потому не стоит считать, что коллективное сознание объединяет исключительно хорошие идеи. Обсуждение и даже интеллектуальные дебаты сами по себе не гарантируют пользу идеи, если не поднимаются и не исследуются альтернативные точки зрения. Благодаря социальным сетям мы часто попадаем в информационные пузыри, которые подкрепляют нас в ложном представлении, что наша версия реальности идеальна, но на самом деле не все ее составляющие являются таковыми. И все же контакты между людьми, придерживающимися разных взглядов, бессчетное число раз меняли коллективные ценности и целые культуры. Это непрерывный процесс, которому не способно помешать даже то, что он не всегда ведет к появлению и развитию идей, способствующих стабильному прогрессу.
Наше врожденное удовольствие от новых концепций и переживаний смягчает сбои нашего восприятия – это еще один механизм, питающий стремление человека к постоянному движению. Как мы помним из главы о развивающемся и стареющем мозге, движение способствует рождению новых клеток и улучшает состояние мозга. В нашу систему вознаграждения встроены нейронные контуры, подталкивающие нас к исследованию пространства вокруг себя, к взаимодействию с новыми ситуациями и людьми, необходимыми для постоянного ее обновления. Именно поэтому мы, особенно в молодости, склонны стремиться к перемене мест в поисках новизны. Детям и подросткам это крайне необходимо для их быстро развивающегося мозга. Конечно, обучение продолжается и в течение всей жизни, когда мозг строит новые линии коммуникаций, пока мы думаем. Такая гибкость мозга, которую ученые называют пластичностью, крайне важна для выживания каждого отдельно взятого человека. Она позволяет нам быстро менять способ восприятия окружающей среды и взаимодействия с ней. Также она обеспечивает нас актуальной картой реальности по мере того, как меняется мир вокруг нас, – и когда мы садимся в автобус по пути на работу, и когда впервые приезжаем в незнакомый город. Где бы мы ни находились и чем бы ни занимались, наш мозг всегда дает нам постоянно обновляющееся руководство по выживанию в окружающей среде, по которому мы и ориентируемся в ней.
Мозг остро реагирует на любую информацию, ведущую к переоценке наших предположений о мироустройстве, поскольку на нее придется тратить внимание и силы.
Возможно ли, что у одних людей мозг стимулирует желание искать новые ощущения активнее, чем у других? Ведь есть те, кто находит удовлетворение в рутине. Одни люди придерживаются только привычного образа жизни, а другие с нетерпением и энтузиазмом рвутся к новому, жаждут необычных впечатлений и ощущений, предвкушая встречу с неведанным. Рождается ли человек с предрасположенностью к тому или иному поведению? Или же на нас влияет жизненный опыт?
Ответ очевиден: и то, и другое. Но в последнее время появляется все больше доказательств того, что наследственность играет большую роль. Согласно недавним исследованиям, склонность искать новизну и необычные ощущения на 60 % зависит от генетики. В частности, гены, связанные с этими чертами, участвуют в работе (как вы могли догадаться) нейрохимической дофаминовой системы, которая помогает подготовить мозг к вознаграждению. Судя по всему, люди с генетическим набором, повышающим активность дофамина (особенно с подтипом рецептора D4), больше склонны к поиску новых впечатлений. Если же генотип такого человека также предопределяет выработку большого количества дофамина в ответ на новизну, то он посвятит свою жизнь поиску приключений и удовольствия от них.
Стремление исследовать мир во всех его проявлениях, очевидно, давало преимущества в ходе эволюции, но не утратило актуальности и сегодня. Исследования показали, что успешные предприниматели или новаторы часто стремятся к чему-то новому. К сожалению, в современных условиях такой генотип может подтолкнуть и к деструктивному поведению, например к злоупотреблению наркотиками, которые подчиняют нашу систему вознаграждения.
Эти открытия легко применить в жизни. Если вы полагаете, что имеете генетическую предрасположенность к поиску новизны, секрет вашей счастливой и продуктивной жизни может состоять в том, чтобы наполнить ее приключениями, острыми ощущениями, яркими впечатлениями и сюрпризами. Если же вам по душе рутина и определенность, в этом нет ничего плохого. Но даже в таком случае иногда бывает полезно бросать себе небольшие и контролируемые вызовы, поскольку, как мы уже знаем, чтобы надолго сохранить здоровье мозга, важно получать новые навыки, сохранять активность и интересоваться мнением других людей.
Неважно, ищем ли мы острых ощущений или предпочитаем находиться дома, движение в любом случае неразрывно связано с человеческим поведением. С его помощью мы взаимодействуем с окружающим миром, выражаем свои эмоции через жесты и речь, обмениваемся мыслями и размножаемся. Человек – абсолютная противоположность асцидиям, скромным морским обитателям, которые в дни своей юности исследуют океан, а затем оседают на скалах. Как только они прирастают к поверхности и перестают двигаться, то сразу же съедают свой мозг и нервную систему. Всю оставшуюся жизнь они питаются кусочками органики, которые проносит мимо течение. Асцидии – гермафродиты, то есть обладают репродуктивными органами обоих полов. Это означает, что им не надо двигаться, чтобы размножаться. Похоже, их устраивает одиночество и пассивный образ жизни. Люди, напротив, постоянно куда-то стремятся. Нами всю жизнь движет потребность обновлять и освежать свой образ мышления, чтобы ментально развиваться и вносить личный (пусть и небольшой) вклад в коллективное сознание всего человечества.
Восприятие, предубеждения, шовинизм