Реальность казалась тонким покровом, который при небольшом усилии разорвется, и тогда я увижу нечто, спрятанное за ней, нечто истинное, настоящее, тот мир, которому я принадлежу на самом деле. Я знал даже, что именно предстанет моим глазам — желтоватая гладь Евфрата, приткнувшийся на берегу великий город в ожерелье кирпичных стен, громады храмов, мешанина домиков бедноты, глыба царского дворца.

Реальность «Навуходоносора», где я жил последний месяц.

— Я сейчас и могильную оградку не перелезу — сказал я. — Ты можешь оставить меня? Здесь, в машине? Сама возвращайся, чтобы норм, а я тут как-нибудь… Не будут же искать?

Говорил я путано, будто Иличев, и сам понимал это, но язык слушался с трудом, а вместо мыслей крутились в башке какие-то обрывки, прыгали туда-сюда.

Тоня недоверчиво вытаращилась на меня:

— Оставить? Зачем?

— Мне надо работать… я не могу… завтра дедлайн… я должен закончить… Ты…

— Выпить не хочешь? — неожиданно спросила Тоня, и я насторожился. — Согреться. Мозги простимулировать и все прочее.

Слово «выпить» породило в мозгу цепочку ассоциаций: кровать под спиной, горячее женское тело в моих руках… жадные губы… полутьма номера… значок, уколовший мне руку… «Творчество ради отчизны»… клофелин…

— А у тебя есть? — спросил я, изо всех сил пытаясь сосредоточиться.

— Конечно! Сейчас найду! Тебе поможет! — затараторила она, отстегивая ремень. — Стаканчики в бардачке, а коньяк в багажнике. Сейчас!

В каком бы я ни был одурении, я уловил жадный взгляд, который Тоня бросила на меня — даже не на меня, а на сумку с ноутом, внутри которой, помимо моего старого аппарата, сейчас лежит серебристый нетбук с мемуарами. Она увидела эту штучку, когда я переодевался, и наверняка сложила два и два, вспомнила тот факт, что текст еще при мне.

И где еще ему быть?

И сейчас моя поклонница решила подпоить Льва Горького, забрать сумку и рвануть из «Лесной сказки» через забор… И кто знает, что бы она со мной сделала, куда бы завезла, если бы мы выбрались отсюда на машине, как и планировали — наверняка, прямо в лапы к своим дружкам по «Родине».

Горе тому, чье упование на сынов человеческих!

Берегитесь каждый своего друга и не доверяйте ни одному из своих братьев, ибо всякий брат ставит преткновение другому, и всякий друг разносит клеветы. Каждый обманывает своего друга, и правды не говорят: приучили язык свой говорить ложь, лукавствуют до усталости.

И ведь Тоня обещала лишь, что поможет мне вырваться из лап «предателей России». Насчет того, что она откажется от собственной миссии и не сдаст меня Фролу, речи вообще не шло — я этот момент прощелкал, упустил, а Бакова вовсе не знала, кто такая ее соседка по номеру и на кого работает!

Тоня выскользнула из машины, открыла багажник.

Я медленно отстегнул свой ремень, несколько раз глубоко вздохнул и потер уши, чтобы прояснить голову. Сейчас понадобятся все силы, что у меня остались, и если их не хватит… что же, плачь тогда, житель земли, ибо ужас, яма и петля для тебя, и земля распадается, земля сокрушается, шатается она, как пьяный, и беззаконие ее тяготеет над ней!

Я открыл дверцу ровно в тот момент, когда Тоня захлопнула багажник, чтобы два звука наложились и она не услышала. Но распахивать не стал, оставил так, разве что сумку переместил вправо от себя, в открывшуюся щель.