И если с первой частью плана сложностей не возникло, то со второй я сладить не смог. Телефон у меня отобрали во время «критической сессии», а вай-фай «Лесной сказки» в этом углу территории не ловился.

Я зарычал от злости и разочарования.

И в этот самый момент услышал шаги: кто-то легко и пружинисто шел по ведущей к беседкам дорожке.

Паника ударила меня по лицу тяжелой ладонью, я закопошился, пытаясь встать. Лодыжка напомнила о себе, едва я попробовал опереться на ногу, и пришлось ухватиться за подпиравший крышу столб.

Из-за поворота появилась стройная фигура, явно женская: джинсы, кроссовки, черная курточка, из-под бейсболки торчит рыжий хвостик.

— Лев! — радостно воскликнула она, и я облегченно шлепнулся обратно на лавку.

— Вика? Как ты меня нашла?

Мне хотелось вскочить, обнять ее, зарыться носом в волосы, но сил на это не было, а кроме того я не хотел перемазать ее кровью и знал, что выгляжу отвратительно, весь грязный и помятый, украшенный синяками, и что вряд ли ей будут приятны мои объятия.

Вика может и хотела ответить, но увидела мое лицо, и глаза ее округлились, она растерянно заморгала:

— Что… с тобой? О нет… Как это случилось?

— Упал, — ответил я, стараясь звучать мужественно. — Двадцать восемь раз подряд. Только я им ничего не отдал. Все тут! — Я схватил нетбук и торжествующе им потряс, и тут понимание снизошло на меня подобно зарнице, что блеснула в кромешной тьме. — Ах вот как. Внутри этой штуки есть жучок? Вы всегда могли знать, где я?

Конечно же — ведь они работники спецслужб, они не могут иначе, им надо постоянно все и вся контролировать.

Разочарование было как половодье, холодное, страшное, неостановимое, смывающее все дамбы, за которыми ты пытаешься спрятать теплые человеческие чувства, иллюзии, дурацкую веру в то, что кому-то нужен сам по себе, не из-за собственной полезности, а в принципе… Оно затопило меня, заставило забыть о том, что заботило меня, занимало несколькими минутами ранее, оно задавило меня, затоптало и забило насмерть.

— То есть ты искала не меня… Ты искала это? — добавил я.

Очень хотелось швырнуть нетбук в озеро, разбить о ствол ближайшей сосны, но я знал — не поможет.

Наверняка правда, которую я выращивал в себе весь этот месяц, высеивал из барханов лжи, выискивал истинный путь в джунглях заблуждений, ради которой отдал так много — именно она научила меня различать — где истина, и где ложь.

Поэтому я и чувствовал сейчас фальшь в обманчиво хрупкой рыжей девушке, и эта фальшь причиняла мне нестерпимую боль.

— Я искала тебя! — воскликнула Вика, и это прозвучало искренне, по-настоящему.

Но она звучала так всегда, с эпичного изгнания Анны Ивановны и до момента расставания у ворот «Лесной сказки». Но, может быть, благодаря умению так звучать эта красотка и работала со мной, присматривала, направляла, вдохновляла и защищала, исполняла обязанности музы, сиделки и телохранителя… была профессиональна во всем, что требовалось для моего нормального функционирования, для того, чтобы я написал мемуары?

Как я мог верить, что нравлюсь ей по-настоящему, нелепый, толстый неудачник?