Проснувшись на другое утро, я ясно понял, что если в течение нескольких часов не найду для себя постоянный и надежный источник пропитания, рассудок, вернувшийся ко мне от потрясения, снова может меня покинуть. И тогда, рвущаяся наружу дикость окажется наверху, подавит и мой человеческий облик, и мозг. Жуткий пример подобного я уже видел – монстр, валявшийся среди руин. Я был почти уверен в том, что он появился именно так. Ни какие-то полусгнившие куски, ни грязная вода из луж, которую я до сих пор пил, больше не могли меня удовлетворить. Период дикарства закончился – оставив о себе на память все приобретенные при незавершенном перерождении, навыки и способности. Сила, зрение, слух – все это осталось со мной. И неимоверная выносливость, не присущая обычному человеку…

Теперь я знал, что хочу. Найти среди скопища бесформенных руин продуктовый магазин. Или слад. Или хранилище – все равно. Не бродить по развалинам бесцельно, но попробовать хоть как-то определить свое местонахождение, и, после этого, представив, как выглядел город до катастрофы, вспомнить, нет ли поблизости искомого… Даже если те были завалены под блоками и плитами, раздавлены и попорчены – это все равно было лучше, чем питаться чуть ли с помойки. Хотя, слово – чуть – здесь было уже ни к месту…

Теперь поиски и метания приобрели смысл. Я не бросался больше из стороны в сторону, а методично, шаг за шагом, вел поиск, надеясь на то, что в скором времени зрительная память подскажет нужный объект или ориентир, от которого я смогу установить, куда идти. В многомиллионном городе хватало магазинов – и именно тех, в которых я нуждался. Но попасть в них было очень непросто. Все они были надежно спрятаны и погребены под руинами. Их содержимое могло сгореть, быть затоплено или провалилось в пропасти, которых хватало на каждом шагу. Получалось так, что я, практически единственный обладатель всех этих богатств, не мог ими воспользоваться. Даже всей приобретенной силы не хватало, чтобы приподнять многотонные плиты, открыть себе доступ в то или иное место, которое мне хотелось обследовать. И, хоть опыт часто указывал на нужные мне здания, стихия успела позаботиться о том, чтобы проникнуть в них я не смог никаким образом.

Я пользовался простой схемой, или решением. Найти широкую улицу или бульвар. На нем должно было располагаться очень много магазинов. Но обнаружить сам бульвар пока не представлялось таким простым делом, как я решил вначале. Все они – в смысле, весь город – стали похожи на россыпи каменных барханов, где здания были перемешаны с землей и железными конечностями в виде труб, арматуры, вывернутых и согнутых балок… К тому же, подземная волна изменила весь ландшафт до полнейшей неузнаваемости. Город больше не был ровным – везде, где я только не проходил, он являл из себя сплошную череду сопок и холмов. Одни более возвышались над другими, и в этом было все их отличие. И такая картина простиралась во все стороны – достаточно было подняться на холм повыше, чтобы в этом убедиться лишний раз.

И все-таки, я обнаружил нужный мне ориентир. Хотя его могло забросить сюда воздушной волной или швырнуть взрывом – но я надеялся на то, что такую массивную и тяжелую конструкцию, почти целиком отлитую из бронзы, не так то легко можно отнести от того постамента, на котором она стояла. Я наткнулся на нее случайно – очередной дождь, от которого я прятался, обнажил полу засыпанные остатки, смыв скопившуюся грязь с рухнувшего истукана. Это была статуя одного из правителей прошлого, выполненная раз в двадцать больше его натуральной величины. Одним словом, останься она на месте – и о лучшем маяке нельзя было бы и мечтать. Я знал, что он был установлен на самом берегу реки, а неподалеку находился городской парк. На набережной и в парке ловить было нечего, но неподалеку от статуи находился крупный супермаркет, в три или четыре этажа, наполненный всем необходимым. Я заходил в него всего один раз – слишком кусачие цены не позволяли стать его постоянным посетителем. Но я запомнил, что ассортимент здесь был отменный. Правда, как и во всех зданиях такого рода, там могло находиться множество трупов – но это уже был второй вопрос… У меня уже не было выбора. Или, преодолевая брезгливость и тошноту, я перешагну через них, или умру. Человек не знает, сколько в нем заложено терпения и способности, преодолевать трудности. Эта трудность уже не считалась мною одной из главных…

Как бы не было сложно передвигаться по искореженному городу, примерно через километр после того, как я увидел обломки статуи, я подумал, что нашел то, что искал. Уверенности не было – расстояние, пройденное мною, указывало на то, что пора остановиться и осмотреться. Будь это обычное землетрясение – мне было бы легче. Но все осложнялось тем, что по городу прошлась и подземная, и водяная волна. Плюс – воздушная, от ядерного взрыва. А еще толчки, ставшие стихать только в последние дни. Все это превратило город во что-то совершенно неузнаваемое. Как после всего этого оставались еще кое-где держащиеся стены, или уцелевшие дома – необъяснимо…

Я ходил практически по одному и тому же месту. Где-то под моими ногами должен был находиться тот пресловутый магазин, на который я так рассчитывал. Несколько часов усердных поисков ничего не дали – я не мог найти ни малейшей зацепки, что бы его обнаружить. И, как назло, споткнувшись, я вывернул ногой вывеску, усердно приглашающую, что ни будь купить. Покупать я ничего не собирался, но и взять даром – не получалось… Потихоньку мной стало овладевать отчаяние. Магазин был здесь, я это чувствовал. Но как в него попасть? На вершине холма, где я стоял, дул сильный ветер. Он носил обрывки бумаг, какие-то щепки и вездесущий песок. Правда, я уже не пользовался повязкой – песка стало намного меньше, чем в первые дни. Пыль попадала в глаза, и мне приходилось их сильно щурить, чтобы грязь не залепила их полностью. Счастья можно было попытать и в ином месте – таких крупных супермаркетов хватало в городе. Но, как их отыскать среди этого нагромождения… и как попасть, если и в этот я никак не могу найти дороги? Так, ничего не решив, я от расстройства не стал чего-либо предпринимать и остался на ночевку здесь же – под холмом. Забираться под кажущиеся крепкими плиты, которые иногда образовывали нечто вроде шатра, если упирались друг в друга, я не рискнул. Один раз я уже видел, как такое сооружение без всяких видимых причин, начало крениться и свалилось, поднимая тучи пыли и придавливая все, что под ним находилось.

Вдобавок, в третий раз за один день, стал лить дождь. Он долго собирался, пару часов ветер носил тяжелые тучи, и вот они разродились крупными, темными каплями. Грязь, по-прежнему, падала с неба, словно в нем скопилась вся пыль, поднятая при взрывах и так и не упавшая обратно. Так и не найдя среди всякого хлама одного единственного, пригодного зонта, я стал таскать с собой кусок ткани, который натягивал на что ни будь, если оказывался на открытом пространстве и не мог спрятаться от воды подальше. Вот и сейчас, я вытащил его из-за пояса и принялся разворачивать, кляня и дождь, и пыль, и все, что со мной случилось… Хорошо хоть, что это был не ливень – разница меж ними была различима сразу. При последнем, никакая тряпка не смогла бы уберечь меня от хлеставших потоков. Но настоящие ливни были редко – всего пять раз за все время. И, каждый последующий был немного слабее, чем предыдущий.

От злости – опять неудача – я принялся расшвыривать всякий хлам, мешающий мне попасть в подобие убежища – сгоревший автомобиль с уцелевшей крышей. Хоть в ней и не было стекол, но от падающей воды она могла спасти – крыша ее оставалось непроницаемой. Я взмахнул рукой, отбрасывая какое-то бревно, и рассек ладонь. Охнув от боли – бревно выскользнуло и ударило меня прямо в лоб, я подскочил, и, потеряв равновесие, покатился к подножию холма. Удар был такой силы, что у меня потемнело в глазах. На какое-то время, потеряв представление о том, где я нахожусь, я присел и схватился за голову руками. Зажившая после полученных сотрясений, она опять стала раскалываться от боли, и мне уже не хотелось ни о чем думать, кроме одного – чтобы она оставила меня в покое.

Когда боль немного утихла, я увидел прямо перед собой тоненькую струйку пара. Уже не обращая внимания, ни на дождь, ни на то, что я сижу в грязи, протянул руку, желая проверить, что это такое. Ладонь ощутила тепло. Мне вдруг показалось, что если в магазине уцелел подвал – то это свидетельство того, что он находится здесь. Вроде того, что в нем, почему-то, должен находится газ, и теперь именно он в виде этой струйки пытается вырваться наверх. Хотя, как он не улетучился оттуда по прошествии такого количества времени? Не задумываясь обо всех этих вопросах, достал спички – я обнаружил несколько коробок, обыскивая одежду на свалках – и поднес руку к этому пару. Фантазия рисовала что-то очень интересное…

Большей глупости я еще никогда не совершал! Почему меня не предупредило мое чувство опасности – отдельный вопрос. Возможно, мой ушибленный череп перестал воспринимать сигналы, и теперь, за это, жестоко поплатилось все тело. Взрыв, последовавший вслед за моим движением, отшвырнул меня шагов на двадцать, и я потерял сознание, приложившись спиной о груду булыжников. Хоть мысль оказалась правильной…

Это была тупая, совершенно необъяснимая, идиотская логика – и при всем этом она себя оправдала! Кое-как выкарабкавшись из-под обломков, я подполз к образовавшемуся отверстию. Целый день я потратил на то, чтобы отыскать вход в магазин, и теперь вход в него был передо мной. Темный, жутковатый, пахнувший не продуктами, которых я жаждал, а гарью и еще чем-то, не очень приятным. Там могло быть все… а могло не оказаться ничего. Здание сложилось всеми своими этажами и могло раздавить все так, что я бы не смог достать то, что искал, ройся я здесь хоть месяцами.

У меня не было ни фонаря, ни факела, и лезть в темноту отверстия приходилось наугад, не зная, что меня там ожидает. И все же я ликовал, всем нутром ощущая, что мои старания не напрасны. Возле выхода валялся оторванный вентиль газового баллона. Это на самом деле оказался газ – просто ушиб головы трансформировал знакомый запах во что-то вовсе невероятное. Почему баллон открылся именно в этот момент, когда я упал возле него – это узнать было уже невозможно. Но сам баллон действительно оказался возле входа в подвал и взрыв разметал все, что в него забилось, позволив мне туда проникнуть.

Это могла оказаться просто ниша, выемка – а я полз и полз внутрь, уверенный на все сто, что это именно то, что я так долго искал. Провалившись в итоге куда-то в яму, отчего к моим шишкам добавилась еще одна, я почувствовал под ногами твердую поверхность. Я приподнялся – ничего. Поднялся полностью – тоже. Дрожащими от возбуждения пальцами чиркнул спичками о коробок – и без толку. Коробок попал в воду, и теперь мокрые головки напрасно тратились, одна за другой падая возле моих ног. Только одна, после десятка безуспешных попыток, на пару секунд вспыхнула слабеньким пламенем, чтобы тут же угаснуть – но, за эти мгновения, я успел заметить тянущиеся стеллажи и ряды коробок на них. В полной темноте я сделал несколько шагов и, наткнувшись на стеллаж, принялся исследовать его содержимое вслепую. Руки нащупали несколько банок. Я догадался, что это консервы. Уже это оправдывало все мои труды – а ведь дальше должно было быть еще многое, из того, что я надеялся здесь обнаружить. А вскоре пальцы наткнулись на узкий и знакомый предмет, который оказался обыкновенной зажигалкой. От волнения я долго не мог найти крышку, которой она открывалась. Но потом, справившись с сердцебиением, все-таки добыл огонь.

При ее свете я увидел на стеллаже несколько обычных свечей – и через минуту их пламя осветило помещение, в котором я оказался. Это был подвал, на первый взгляд, почти полностью сохранившийся и не пострадавший так сильно, как обычно происходило со многими другими. Двенадцать широких шагов в ширину и до семидесяти в длину – света просто не хватало, чтобы увидеть все. Увидев на стеллаже несколько засохших кусков хлеба, я молниеносным движением отправил их в рот, даже не задумываясь о том, что они могут оказаться пропавшими – голод пересиливал здравый смысл. В любой из коробок, рядами высившихся возле меня была еда – но именно хлеб был мне нужен сейчас больше всего. И, все же, я старался себя ограничить в еде, хотя сделать это было очень непросто. Я не откусывал – отлизывал эти корки до того, что они превращались в тонюсенькие полоски. Лишь после этого они отправлялись рот, чтобы быть проглоченными. А когда я покончил с ними – то почувствовал такую невыносимую жажду съесть еще, что ни будь, что едва не сдержался, чтобы начать запихивать в себя все подряд. Чтобы заставить себя успокоиться, я сел на бетонный пол и сильно сжал голову руками. Я провел так около получаса, пока бешеное биение сердца не стало приходить в норму, и я смог более или менее трезво оценивать ситуацию, в которой оказался. Прихватив со стеллажа еще одну корку, я стал медленно прохаживаться вдоль коробок, некоторые вскрывал, чтобы убедиться в том, что их содержимое соответствует надписям на этикетках. Это было что-то! Держа свечу в руках, я прошел с ней вглубь подвала, чтобы сразу узнать насколько далеко он тянется. Подземелье оказалось большим – в конце подвала был поворот, а от него отходила еще пара комнат. Все вместе это напоминало букву Г, только с сильно вытянутой ножкой. Возле поворота потолок не выдержал – там проход перекрывала массивная плита, сдавленная громадным весом всего здания. Но в целом практически все плиты перекрытия остались на своих местах и лишь в нескольких местах узкие трещины, протянувшиеся по потолку говорили о том, что с ними может случиться тоже самое… Но и тех помещений, что оставались не раздавленными, хватало, чтобы впасть в состояние ступора. Подвал был разделен на секции – всего семнадцать, если считать с теми, которые оказались, не совсем доступны, за поворотом. И почти каждый отсек был заполнен стеллажами, а на них, до самого потолка стояли ряды банок, консервов, мешки с крупами. Запас продовольствия был такой, что я мог пользоваться им несколько лет! Только срок годности того или иного продукта ограничивал их употребление. В нескольких комнатах все стеллажи рухнули на пол и все, что на них находилось, развалилось по комнатам и коридору, образовав целые залежи, по которым ходить, просто, не поднималась нога. В трех секциях продукты отсутствовали – на стеллажах лежали рулоны различных тканей и множество теплых одеял. Еще там было много ковровых изделий и искусственного меха в рулонах. Кроме того, я обнаружил еще одно ответвление в стороне – туда вела прикрытая дверь. За ней был еще один узкий коридор и две двери по обе его стороны. За первой – что-то вроде подсобного помещения. В нем стоял стол и пара табуретов, а так же, кое-какая мелочь – очевидно, для того, чтобы их хозяева могли здесь перекусить в минуты перерывов. Вторая вела в холодильник. Едва я справился с запорами, как в нос ударил такой мощный запах разложения, что от отвращения меня едва не вырвало. Я сразу захлопнул дверь, но еще долго невыносимый запах преследовал меня, пока я спешно выбирался из этого коридорчика в основное помещение. Выждав некоторое время, пока специально подожженная ткань не вытеснит своей гарью запах тления, я вновь зашел в тот коридор и уже более внимательно осмотрел подсобку.

В шкафчике, который я не заметил сразу, я обнаружил сумку с рыболовецкими снастями – похоже, что кто-то из рабочих собирался пойти на речку половить рыбу. Ни одежды, ни обуви, к великому моему сожалению я не нашел – возможно, эти предметы хранились в другом подвале, либо были завалены за поворотом, и доступа мне туда уже не было. В подсобке я увидел в углу несколько здоровенных топоров – видимо, ими разрубали мясные туши, которые сейчас догнивали за второй дверью. Хорошо хоть, что вход туда прикрывался очень плотно… Среди больших топоров было и несколько поменьше и совсем маленьких – я не знал, для чего. Так же нашлись ножи – около двух десятков, как мне показалось при неверном освещении. Они тоже разнились по своему виду и размерам, и могли мне пригодиться в дальнейшем. Кроме удочек и снастей, я нашел еще несколько ведер для воды, моток веревки – вещь крайне необходимую в моих скитаниях, а также камни для заточки ножей и топоров.

Скорее всего, это была часть одного огромного склада – ведь магазин торговал не только одними продуктами. А, может быть, я просто попал совсем в иной супермаркет… Я еще раз прошел по обоим направлениям и везде уперся в завалы, преграждающие мне дальнейшее продвижение. На мое счастье, мне повезло провалиться в подвал почти на его середине, в уцелевшую при землетрясении часть. По межкомнатным стенам, я определил, что это очень старый подвал – гораздо старше самого здания, над ним недавно возвышавшегося. Они достигали до метра в ширину – это объясняло, почему подвал выдержал такой удар стихии.

Я снова вернулся к лазу, через который проник в подвал. Его следовало укрепить, если я не хотел оказаться замурованным в этом хранилище, при каком ни будь, очередном толчке. Хоть стены и потолок убежища могли выдержать любой толчок, в отношении самого лаза этого было сказать нельзя. Для этого следовало выбраться на поверхность и поискать подходящий материал.