«Чтобы начать дело, – почти ласково сказал мне криворотый, – этого явно недостаточно. Должны быть бумаги не только от обвинителя, но и от ответчика. Пусть даст бумагу, что он незаконно проживает на этой жилплощади, и заверит свою подпись, ну хотя бы в РЭУ».

Я подумал, что это явная издевка. Но почему? Может, он чего-то не понял.

«Кто же в здравом уме сам на себя напишет донос?» – воскликнул я.

«Это не донос, а констатация факта. Мы должны это иметь, – возразил прокурорский работник. – Тогда дадим ход делу. А уж как вы достанете эту бумагу, это ваше дело».

«Но это же невозможно!»

«Раз невозможно, то и говорить не о чем. Будьте здоровы!»

Я вышел, изрядно униженный, чувствуя свою полную беспомощность. Поднялся на свой восьмой этаж. Жены и дочки дома не было. Эрнест Яковлевич, знавший, куда я ходил, вышел в коридор и вопросительно посмотрел на меня. Ему тоже было не сладко. Эрик, не сумев справиться с захватчиком Мушегяном, запил и к отцу не приходил. Меня ему больше упрекнуть было не в чем, а сам он ничего не умел делать, только пить да смотреть злобно. А отец его уже сложил вещи, комната была заставлена узлами и чемоданами. Только постель он не тронул. Надо же было где-то спать. А мы тем временем сняли электросчетчики у каждой двери, оставив только общий, сказав Эрнесту, чтобы он не волновался, что мы будем платить за все электричество.

Его вопросительный взгляд был поэтому понятен. Но вместо рассказа об унизительном визите я сказал, что возьму телефон к себе в комнату (он был на длинном шнуре), мол, надо позвонить. Я сел за стол, поставил рядом телефон, так чувствовал себя официальнее, и набрал номер Мушегяна. Я вспомнил полковника ФСБ на вечере у Инги и решил, что в это-то и надо сыграть. Трубку снял мужчина.

«Ваге Абгарович?» – официальным тоном спросил я.

«Нет. Это его сын, Гурген». Голос и вправду был молодой. Я сказал еще строже:

«Позовите, пожалуйста, отца, у нас к нему серьезный разговор. Его делом заинтересовалась ФСБ».

«Каким делом? – с акцентом выкрикнул юноша. – Я ничего не знаю. За что его? Я сейчас сестру позову! Она здесь давно живет, а только приехал. Нарине!» – крикнул он.

Раздался женский голос:

«Здравствуйте, с кем я говорю? Я дочка Ваге Абгаровича! А вы кто?»

Я очень сухо ответил: «С вами говорит полковник ФСБ. Меня зовут Владислав Степанович. У нас есть вопросы к вашему отцу».

«Не поняла, – почти с визгом ответила она. – А у полковника есть фамилия?»

«Да, да, извините, не представился полностью, хотя надобности в этом особой не вижу. Но пожалуйста: Сырокомля Владислав Степанович. Но вернемся к вашему отцу».

«А что к нему возвращаться? Что он сделал плохого? Он очень хороший человек, чтоб вы знали!»

«Возможно, вы правы, но он занимает незаконно чужую квартиру. Как сотрудник РЭУ он узнал, что есть пустующая квартира, и преступно захватил ее. Тем временем ее получил по закону бывший заключенный ГУЛАГа. Мы виноваты перед этими людьми и теперь искупаем вину, стараемся решать их нужды».

Я сидел, чувствуя себя немного идиотом.