– Когда у тебя день рождения, малышка? – спросил Рамзи у Фебы. И всем показалось, что его голос прогремел по всему дому, словно пушечный выстрел.
– Четырнадцатого июня, – сообщила девочка. – Это будет уже в следующем году. Я хочу попросить у Сесилии зонтик, если, конечно, не получу его на Рождество.
Из горла Рамзи вырвался болезненный стон, и казалось даже, что он стал меньше ростом.
Сесилия же, опустив глаза, смотрела на последние слова в книге, посвященные Рамзи, из последних сил сдерживая слезы. Эти слова не было необходимости расшифровывать, чтобы узнать последний секрет Рамзи. У него имелся незаконнорожденный ребенок.
А Шотландец вдруг резко поднялся из‑за стола, так что стул отлетел к стене, и молча прошагал к выходу. Он вышел из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Как хорошо, что у него было на чем выместить свою злость. Всякий раз, когда Рамзи вонзал нож в тушу убитого накануне оленя, он представлял, кого кромсает в данный момент. Лорда‑канцлера… Матильду… Генриетту… Себя самого…
Когда все мясо было приготовлено, Рамзи отправился на озеро и долго плавал в гордом одиночестве, зная, что никто не будет его искать.
Он – отец. И ему не на ком было выместить свою ярость. Почти все его мучители уже были мертвы.
А если честно, то ему некого было винить, кроме самого себя.
Рамзи вспомнил тот день, когда увидел темноволосую головку Матильды, склонившуюся над его столом, после того как она подобрала ключ к его домашнему кабинету. Тогда он обрушился на красотку с руганью, являя собой воплощение праведного гнева, обвинил ее во всех смертных грехах.
Даже после того как она призналась, что ее послала Генриетта, он не отступил. Матильда просила прощения, молила о милосердии. Но Рамзи тогда позволил боли от ее предательства перерасти в слепую ярость. Он смотрел на свою любовницу, женщину, на которой собирался жениться, и не чувствовал ничего, кроме гнева. Он вышвырнул ее на улицу, в грязь, заявив, что там ее место. Тогда он поклялся, что если еще раз увидит ее, то закует в кандалы.
И Матильда, в конце концов, ему отомстила сполна: дала жизнь его дочери, которую вырастила Генриетта – его враг. Кошмар!
Выходит, всякий раз, когда Рамзи ломился в дверь ее заведения, он подвергал риску свою дочь. Рамзи был совершенно ослеплен сознанием собственной значительности и той вендеттой, которую вершил, руководствуясь своими амбициозными планами, и его мало заботило, как скажутся его действия на людях, оказавшихся у него на пути.
И если бы Рамзи все‑таки уничтожил Генриетту, то обрек бы на нищету свою дочь. И Сесилию. Не говоря уже о работницах игорного дома и ученицах школы.
Но почему же старая ведьма ничего ему не сказала? Почему не начала его шантажировать? Ведь могла бы заполучить все его состояние… Но вместо этого вырастила и воспитала его дочь.
Стоя в озере, Рамзи изо всех сил колотил руками по воде, вздымая волны, а его рычание возносилось к небесам.
Ему придется сказать Фебе, кто он такой.
Однако… Что это?
Рамзи вдруг услышал голоса Сесилии и Фебы, собиравших ягоды на опушке леса. Даже на довольно приличном расстоянии Рамзи уловил фальшивую веселость Сесилии.