– Здесь совсем немного, – прошептала Сесилия, – указывая на три строчки в записях. – Возможно, ты говорил правду, утверждая, что не имеешь секретов.

– Что Генриетта написала обо мне? – проворчал судья.

Сесилия сглотнула и, сжав ручку так, что побелели пальцы, начала писать.

НЕТ ДОСТУПА В КАБИНЕТ И К ДОКУМЕНТАМ. НЕТ СВИДЕТЕЛЬСТВ ТАЙНЫХ ВСТРЕЧ С ЛК ИЛИ ДРУГИМИ ЧЛЕНАМИ КС.

– Можно предположить, что ЛК – это лорд‑канцлер, а КС – Кровавый Совет, да? – спросила она.

– Да, наверное. Что еще? – спросил Рамзи.

Сесилия вновь принялась писать.

БОЛЬШЕ НЕ ДОВЕРЯЕТ МАТИЛЬДЕ.

– Матильда?… – пробормотала Сесилия. – Это та женщина, которую Генриетта послала к…

– Матильдой звали мою маму, – сообщила Феба, игравшая у очага.

Люди, сидевшие за столом, одновременно вздрогнули и словно обратились в изваяния.

«Рамзи говорил, что у него не было женщины уже около восьми лет», – вспомнила Сесилия. А его последняя женщина была послана Генриеттой, чтобы следить за ним.

Матильда… Мать Фебы, умершая при родах… А Фебе – семь лет.

Сесилия невольно пожала плечами. Но ведь не обязательно же… Она внимательно посмотрела на Фебу. Волосы девочки были скорее цвета меда, а не золотистого льна, а глаза – карими, а не голубыми, как у золотоволосого гиганта. И она была слишком маленькой для своего возраста.

И все же… У нее была ямочка на подбородке, совсем как у Рамзи, и такие довольно красивые правильные черты лица.

– Боже мой… – тихо вздохнул Жан‑Ив.

Сесилия покосилась на Рамзи, который так и не пошевелился. И не заговорил. Казалось, он даже не дышал.

Он пожирал глазами девочку, оттиравшую в этот момент какое‑то пятнышко на своем переднике. Заметив, что является объектом всеобщего внимания, малышка покраснела.

Лицо судьи оставалось бесстрастным, но его глаза полыхали.

– Знаешь, Рамзи… – неуверенно пробормотала Сесилия, но он жестом велел ей замолчать.