– Я решила – хватит смотреть такие сны, пора и в самом деле убить.

«Да-да-да!»

– В пятницу ночью, когда отец спал, я отправилась к нему в комнату и стала искать ремень – потому-то вещи и разбросаны по полу. – Джой перевела дыхание. – Ремень я нашла. Склонилась над гадом, чтобы его задушить… но повесила ремень назад на гвоздь и вернулась в постель.

«Опять в игры играть надумала?»

Джой встала и, перешагнув через осколки, села на диван. Алекс последовал за ней, колени скрипнули от облегчения. Теперь он был убежден, что Джой говорит правду.

Или лжет.

Шепард едва не рассмеялся: представил, как он поведает Вики о том, что встреча с Джой привела к двум столь очевидным и взаимоисключающим выводам.

По словам Вики, похороны Джорджа Хендерсона станут самыми масштабными в окру́ге со времен смерти дочери какого-то мэра много лет назад. Шепард, как опытный детектив, прочитывал все некрологи, на случай если там всплывет необычное имя или зашифрованное послание. Однако некрологи лишь подтверждали то, что покойный был столпом общества – великодушным, религиозным, трудолюбивым и уважаемым.

Еще имелись шрамы Джой. И врачебные записи, на которые «наткнулась» Вики. И тихое утверждение Колина о том, что Джордж был плохим. И слово «спаслась» из уст Барбары. Алекс вновь подумал о пазле, который они с Роном начали собирать перед исчезновением Венди. Каждая деталь имела две стороны, и даже если б чертову головоломку удалось сложить, то получилось бы две законченных картины, одну из которых увидеть невозможно – ведь она снизу, скрыта от глаз.

Вдруг Джордж тоже имел две стороны, и Вики права насчет обстоятельств его смерти? Самоубийство. Или несчастный случай.

– На следующее утро Рут исчезла. Я испытала облегчение, но была подавлена и опустошена. Ведь она высказывала то, чего не смела говорить я, даже самой себе. Только Рут еще и не затыкалась. Доставала меня ужасно, я мечтала, чтобы она ушла; и как только отец умер, я перестала в ней нуждаться.

Шепард кивнул. Рут была другой стороной Джой.

– Так вот, – продолжала та. – Думаю, вы уже осознали два факта. Первый: день смерти отца стал самым счастливым днем в моей жизни. Второй: поскольку отец желал смерти, я хотела, чтобы он жил. Однако все-таки встала среди ночи, прокралась к нему в комнату и…

Шепард смотрел ей в глаза. «Ну давай. Сознайся. Тебе станет легче».

– Хватит лжи. – Джой опустила взгляд, сглотнула.

«Я так и знал!»

– Я прокралась к нему в комнату, – повторила Джой, – и взяла ремень, но не повесила его назад на гвоздь. Надумала исхлестать гада, изорвать его в клочья, до крови, как он поступал с нами много-много раз… и не смогла себя заставить, не решилась на такую жестокость, такую ярость – к тому же отец очнулся бы, и никакие таблетки не помогли бы. Тогда я просунула ему под шею конец ремня, вытащила его наверх с другой стороны и продела в пряжку, а потом затянула изо всех сил. Мне надо было сделать хоть что-нибудь. Физическое действие, которое избавило бы меня от огромного ноющего узла внутри – от жажды мести. Поступок, конечно, глупый, но… – она вздернула подбородок и повысила голос, – приятный. Я рада, что совершила его.

Шепард выдохнул. Как он и предполагал, Джой призналась в меньшем из двух зол, причиненных в ту ночь Джорджу Хендерсону.

Она продолжила, на этот раз тихо:

– Только я не знала, что отец уже мертв.