Джой и Шепард

Февраль 1983 года

Наконец Шепард от меня отстал. Уверена, я все-таки убедила его в том, что не убивала отца. К тому же ремень теперь у меня.

Больше особо делать нечего, разве только убрать в доме и сходить к пруду. Проверить, действительно ли он высох.

Заказываю два мусорных контейнера. Их обещают прислать завтра в шесть утра; остаток вечера и ночи прикидываю, как все лучше устроить.

Утром встаю рано, чтобы выгрести мусор до сильной жары. Методично опустошаю заднее крыльцо, ванную, прачечную. Вещей там не много, и я легко выношу или вытаскиваю все на улицу и швыряю в один из двух контейнеров – они стоят рядышком на подъездной дорожке. Мотыга из шкафа на заднем крыльце громко возмущается.

Пока ношу и бросаю, думаю. Скоро я расскажу Шепарду про куклу в сундуке и признание отца. Кажется, я все спланировала, но если ошибусь, то смогу предъявить лишь куклу. Если же я права, то он получит еще и тело Венди.

В маминой мастерской замираю: может, что-нибудь оставить? Впрочем, для нефлориста тут нет ничего полезного. Две ходки – и комната пуста.

Открыв комнату Марка, вновь медлю. Ему необходимо узнать о смерти отца. Завтра же возобновлю поиски. Найму детектива, подам объявления в газеты. Не успокоюсь, пока не разыщу брата и не расскажу ему обо всем.

Решено – больше никаких промедлений, хватит торчать на пороге каждой комнаты и предаваться воспоминаниям. Отныне я лишена жалости.

Лишена жалости, лишена отца, лишена матери. Однако у меня есть брат!

Удивительно, до чего легко поднимать, толкать, вытаскивать коробки с хламом и разобранную мебель – теперь, когда все кончилось и я решила найти Марка.

Через два часа вычищаю его и свою комнаты, кухню, большую комнату. Не выкидываю лишь пакет для вещественных доказательств. Он лежит на кухонном рабочем столе, внутри покоится свернутый ремень.

Осталась только его комната. Стараясь не заглядывать в темное зеркало трюмо, я распахиваю шкаф и выдергиваю из задней стенки гвоздь – тот самый, на котором висели багровые крики. Кладу его рядом с пакетом для вещдоков, возвращаюсь в спальню и открываю первый широкий ящик под зеркалом.

Пусто. Видимо, эти два ящика принадлежали маме, и старый ублюдок просто выкинул ее вещи в мусор.

Однако второй ящик не совсем пуст – от моего рывка к передней стенке что-то выкатывается. Квадратная деревянная коробочка, которую учитель столярного дела вручил мне в первый день в старшей школе Блэкханта. Я тогда подумала, что это подарок от школы, но учитель объяснил: под конец учебного года Марк хотел смастерить что-нибудь для мамы. Коробочку он не закончил («ее осталось покрыть лаком»), и на время каникул учитель благополучно запер ее в кладовке. Только Марк не вернулся.

Опускаюсь на кровать. Вот Марк обрадуется! Я ведь отдала подарок маме, а та, оказывается, хранила его до самой смерти. Марк удивится не меньше меня – отец не выкинул коробочку? Надо же… Возможно, просто не заметил ее. Хотя он мог и не знать, что коробочку смастерил Марк.

Глядя на пустые мамины ящики, думаю – как же одиноко и пусто ей, наверное, было после нашего с братом ухода… От жгучего чувства вины у меня перехватывает дыхание. Я ни разу не позвонила маме, она так и не узнала, жива ли я. В поезде, в день побега, я твердила себе: мама ничем не лучше отца, она не защищала нас, не пробовала спасти. Таким образом я просто пыталась избежать чувства вины. Без семьи, денег и возможностей мама была такой же пленницей, как и мы, дети.

Решено. Когда мусорные контейнеры заберут, я съезжу на кладбище, попрошу прощения.