Колени у Алекса болели, но он боялся шевельнуться и все испортить.

– Вы правы. Он не мог сам себя задушить ремнем, – обронила Джой. – Наверное, пора рассказать вам…

Да! Вот оно!

– Каждую ночь, сколько себя помню, мне снилось, что я убиваю отца. За эти годы я изобрела во сне тысячи способов убийства. Отрубить гаду голову, затолкать таблетки против мигрени ему в глотку, запереть с коровами, пусть затопчут его насмерть… – Джой посмотрела ему в глаза. – Ведь, как отец однажды заявил вам и вашему шефу, отчаянных криков из хлева никто не услышит. Из спальни, кстати, тоже.

Шепард одновременно испытывал ужас и ликовал. Сейчас признается! Наконец-то! Вот если б еще колени не выкручивало…

– Проснувшись, я часто не понимала, то ли это был сон, то ли я и вправду умудрилась убить отца, – но он, конечно, неизменно оказывался жив. Обстановка в доме все ухудшалась, и однажды – за день до исчезновения Венди – я подумала, что отец меня убьет. Потом пропала Венди. Кругом только и твердили: надо беречь детей, защищать их от «чудовища». Однако никого не волновало то, что чудовище по имени Джордж Хендерсон творит с собственными детьми. И не говорите мне, будто люди не знали. Знали прекрасно.

Джой словно обвиняла Алекса в умышленном бездействии. Он подумал о записях в ее медицинской карточке, о шрамах, и ему стало не по себе. Разве полицейским не положено защищать людей, особенно детей? Разумеется, до того как Вики показала ему записи, он не подозревал о том, что происходило на этой ферме. А Рон? По утверждению Вики, причину бегства Марка знали все; значит, в их число предположительно входил и Рон. Знали – и ничего не предпринимали, потому что Джордж являлся старейшиной в проклятой церкви.

– Я часто спрашивала себя, – продолжала Джой, – способен ли отец…

Она не закончила предложение, но Шепард догадался – «убить Венди».

Неужели Джордж причастен к исчезновению Венди? Или Джой намеренно его запутывает?

– После каждого сновидения Рут оказывалась рядом. Она шептала, что однажды это случится наяву. Что рано или поздно мы с ней… – Джой вздохнула. – В шестнадцать лет я уехала. И сны прекратились. Раз – и все. В первую же ночь, проведенную вне дома. Во вторую ночь, в Дарвине, вместо убийства отца мне приснилось, что я нашла Марка.

Она посмотрела на полицейского, поморщилась.

– Я принялась обзванивать каждого Хендерсона из каждой телефонной книги Австралии, у которого имелся инициал «М». Марка среди них не было. Тогда я решила, что он покинул страну. Переехала в Англию и продолжила поиски. Где бы я ни жила, обязательно подключала телефон и вносила номер в телефонную книгу… в надежде, что Марк тоже меня ищет. Ежедневно надеялась – вот сегодня он позвонит, или я случайно столкнусь с ним, нас обоих одновременно притянет в одно и то же место… Глупо, да?

Она вновь начала всхлипывать.

– Годы шли, один за другим, а Марка все не было. В конце концов я опустила руки и вернулась в Австралию. Не успела тут и месяца прожить, как Вики сделала то, чего я ждала от Марка: нашла через справочную мой телефонный номер и позвонила. Спросила, не приеду ли я ухаживать за больным отцом. Что я могла ответить? А вдруг Вики каким-то чудом нашла и Марка, и он тоже приедет? Вдруг я услышу извинения отца, раз он умирает? Или даже прощу его, как знать…

«Или убьешь, – мысленно возразил Алекс. – Ты сама говорила: «Не забывай и не прощай».

– Едва войдя в кухню, я увидела Рут. Очень удивилась. Я не видела ее со времени отъезда, и это, по-моему, логично. Если б не Рут, я умерла бы от страха или безумия, пока жила здесь. Она единственная меня понимала. В ночь после звонка Вики сны про убийство отца вернулись. Очень яркие сны, что настораживало. После моего возвращения стало плохо, как никогда. Как-то я даже заметила маму – в курятнике. И Венди на подъездной дорожке. В общем, у меня были… трудности.

Джой опустила взгляд на руки: ей под ноготь впился крошечный осколок блюдца, выступила кровь. Джой прижала палец к рукаву порванной рубашки.

– В ночь после звонка Вики мне приснилось, как я нахожу тот самый ремень, накидываю на шею отцу и затягиваю, затягиваю… выдавливаю из его легких весь воздух, а из крови – всю злобу, до последней капли. Отец в сознании, но парализован и не может мне помешать. Я видела этот сон в той или иной вариации каждую ночь, и в конечном итоге…

Колени Шепарда болели нещадно, того и гляди развалятся на кусочки. Он заметил, что Джой удобно сидит на полу. Ему бы тоже сменить позу, но он боялся разрушить чары. Хотя и не понимал, кто эти чары плетет, а кто в них вязнет.