И каков по своим качествам этот офицер? Во-первых, он верующий и православный. Описывая хату, которую ему предоставили на ночлег, он замечает – «на стене ни одного образа – дурной знак!». И поэтому Печорин не может уснуть, как его денщик, он чувствует «странности», которые его тревожат и поэтому принимает все меры, чтобы отправиться как можно быстрее в Геленджик.

Во-вторых, хотя он и очень молодой офицер, но уже достаточно предусмотрительный. Отправляясь на свидание с незнакомой молодой девушкой, он отдает приказание денщику: «Если я выстрелю из пистолета, – сказал я ему, – то беги на берег». Предчувствие действительно не обмануло Печорина – он едва не утонул.

Набоков считает, что к числу несуразностей в повести можно отнести то обстоятельство, что дочка хозяйки дома не могла знать, что Печорин не умеет плавать. Это неверно – в то время не только сухопутные, но и морские офицеры не имели этих навыков, и это очень хорошо знали жители прибрежных деревень и поселков.

В-третьих, Печорин физически крепкий молодой человек. Он сумел справиться с напавшей на него дочкой хозяйки хаты в непривычной ситуации только благодаря физической силе и ловкости. Но ведь эти качества не появляются внезапно – это результат долгих и упорных тренировок.

Когда герой повести вернулся в дом, то обнаружил, что «казак мой, вопреки приказанию, спал крепким сном, держа ружье обеими руками. Я его оставил в покое, взял свечу и пошел в хату. Увы! моя шкатулка, шашка с серебряной оправой, дагестанский кинжал – подарок приятеля – все исчезло. Тут-то я догадался, какие вещи тащил проклятый слепой. Разбудив казака довольно невежливым толчком, я побранил его, посердился, а делать было нечего!».

Очень характерная сцена для понимания психологии русского офицера! Казак, его денщик, совершил грубый проступок, он не выполнил приказание и вина его бесспорна, поскольку эта ситуация могла закончиться трагически для Печорина. Но тот его не наказывает, потому что понимает – основная вина лежит на нем как офицере, он поставил личное дело выше интересов службы. Вспомним в романе «Война и мир» Толстого реплику старого князя Болконского к своему сыну Андрею перед отъездом того в действующую армию: «Служба прежде всего». А сколько офицеров и солдат погибало из-за своей глупой доверчивости, сколько их ломало свою карьеру из-за так называемой «медовой ловушки».

Объясняя причины своего нежелания докладывать начальству о данном происшествии, что по уставу он обязан был сделать, Печорин пишет в дневнике: «И не смешно ли было бы жаловаться начальству, что слепой мальчик меня обокрал, а восьмнадцатилетняя девушка чуть-чуть не утопила? Слава Богу, поутру явилась возможность ехать, и я оставил Тамань. Что сталось с старухой и с бедным слепым – не знаю. Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще с подорожной по казенной надобности!..».

Как видно из этого отрывка, у Печорина есть такое замечательное качество как самоирония – он способен смотреть на это дело со стороны, в данном случае со стороны начальства, и понимает, что он оказался в ситуации достаточно комичной и неприглядной для офицера. Возможно, он и доложил бы по инстанции, сгладив при этом некоторые неудобные для себя эпизоды данного происшествия, но вся проблема состояла в том, что начальство, по всей видимости, знало «о честных контрабандистах», но почему-то (!) необходимых мер против них не предпринимало. Под «честными контрабандистами» в те времена понимали торговцев и моряков, которые не занимались работорговлей и поставками оружия кавказским народностям, а доставляли, минуя таможенные посты, обычные бытовые товары. Естественно, что в эти операции были вовлечены и российские чиновники разных уровней и поэтому Печорин благоразумно решил не связываться с ними.

В советское время И. Л. Андроников к «честным контрабандистам» относил тех, кто тайно доставляли горцам оружие, ибо они помогали, по его мнению, «борьбе за независимость и честь свободолюбивых народов Кавказа с царским самодержавием» [20, с. 209]. С таким пониманием этих слов не соглашается малоизвестный теперь, но очень глубокий исследователь творчества Лермонтова Б. С. Виноградов. Он пишет: «Участникам кавказской войны было известно о том, что горцы снабжались оружием из Турции и Персии, вернее, через них. Контрабандисты из «Тамани», по словам Янко, перевозили «богатые товары», а не оружие и не людей. Работорговлей, невольничеством они не занимались. Лермонтов поэтому и назвал их честными» [21, с. 33–34].

Таким образом, вопреки расхожим штампам, прочно укоренившимся в литературной критике, уже в начале своего пути на Кавказ Печорин предстает перед читателем, невзирая на свой молодой возраст, достаточно предусмотрительным и храбрым офицером, умеющим сохранять полное самообладание даже в ситуации опасной для жизни.

По свидетельству уже упоминавшегося сослуживца великого поэта по лейб-гвардии Гродненскому полку М. И. Цейдлера, с Лермонтовым действительно приключилось нечто похожее на то, что изложено в этой повести. Поскольку Цейдлер, как и Лермонтов, также бывал в этих местах, то в своих воспоминаниях он написал о встрече с необыкновенно красивой женщиной – «татаркой» с грудным ребенком и ее спутником – слепым мальчиком. Муж «татарки», как он потом выяснил, был контрабандистом. Поскольку Лермонтов жил в том же доме, что и Цейдлер, то при их встрече поэт «пером начертил на клочке бумаги скалистый берег и домик, о котором я вел речь» [22, с. 254].

Есть и другие свидетельства, и их немало, в которых утверждается, что лица, описанные в этой повести, действительно существовали.

Памятник М. Ю. Лермонтову в Тамани.

Па заднем плане дом-музей Лермонтова.

Характерна оценка Белинским Печорина в этой повести: «Вы видите человека с сильною волею, отважного, не бледнеющего никакой опасности, напрашивающегося на бури и тревоги, чтобы занять себя чем-нибудь и наполнить бездонную пустоту своего духа, хотя бы и деятельностию без всякой цели» [5]. То есть переезд «по казенной надобности» к месту службы русского офицера по достаточно опасной в то время дороге – это деятельность без всякой цели? Удивительная логика!

«Княжна Мери». В этой повести – центральной в романе, Печорин предстает перед читателями не только как армейский офицер, но и как представитель петербургской аристократии, «золотой» гвардейской молодежи того времени, за «шалости» переведенный на Кавказ. «Моя история наделала много шуму», – так напишет он в своем дневнике.

В самом начале повести Печорин дает яркую картину отношения к офицерам представителей дворянского так называемого водяного общества: «То были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись.

Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум».

Острый наблюдательный взгляд Печорина мгновенно замечает несоответствия в здешнем дворянском обществе – истертые, старомодные сюртуки мужей и изысканные наряды жен и дочерей. Вопреки устоявшейся точке зрения на патриархальность семейных отношений в ту эпоху, ситуация, видимо, была обратной: женское начало доминировало в обществе и это доминирование явственно отражалось на внешнем виде членов семьи. Помещики экономили на себе, но их жены и дочери не позволяли себе этого делать. Основным их занятием в Пятигорске был поиск выгодной партии, а найти жениха и особенно гвардейского офицера, представлялось им верхом везения. Отсюда и откровенное пренебрежение к армейским эполетам – кому нужны нищие офицеры. «Грушницкий, как тень, следует за княжной везде; их разговоры бесконечны: когда же он ей наскучит?.. Мать не обращает на это внимания, потому что он не жених. Вот логика матерей!».