Книги

Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта

22
18
20
22
24
26
28
30

С военной точки зрения это кровопролитное сражение не оказало сколь-нибудь существенного влияния на дальнейший ход войны, что, в частности, отмечал в своих воспоминаниях генерал Г. И. Филипсон [24]. Возможно поэтому Лермонтов по-прежнему остается с генералом А. В. Галафеевым и участвует во всех дальнейших боевых действиях отряда.

В конце июля, в часы затишья после боев, в палатке подполковника гвардейского Генерального штаба барона Л. В. Россильона штабс-капитан барон Д. П. фон дер Пален нарисовал великого поэта. Это единственный из существующих профильный портрет поэта и, возможно, наиболее схожий с оригиналом из всех его прижизненных изображений. Здесь он выглядит как типичный «кавказец» – небритый, без эполет и с расстегнутым воротником. Естественно, что Лермонтов во время службы на Кавказе, как и многие другие боевые офицеры, допускал такого рода вольности, за что его, по воспоминаниям артиллерийского офицера А. Д. Есакова, осуждали более педантичные сослуживцы [4, с. 586].

Пален П. Д. Портрет М. Ю. Лермонтова. 1840 год.

К этому времени относится и его рисунок в альбоме князя П. А. Урусова с надписью: «Ламберт, Долгорукий, Лермонтов, Урусов, Евреинов на привале в Шуре в 1840 году», впервые обнаруженный в 1941 году [25].

Поручик лейб-гвардии Драгунского полка и адъютант Бенкендорфа князь П. А. Урусов был прикомандирован к отряду генерала Галафеева и вместе с Лермонтовым участвовал в походах 1840 года. В октябре он был отмечен в рапорте начальника отряда в числе тех офицеров, которые в одной из стычек находились в арьергарде под выстрелами чеченцев. В конце этого рапорта указывалось, что «под поручиком князем Урусовым ранена лошадь», а выше говорилось о Ламберте и Лермонтове как офицерах, отличившихся «храбростию и самоотвержением при передаче приказаний под огнем неприятеля».

Лермонтов М. К). Карандашный рисунок.

Ламберт, Долгорукий, Лермонтов, Урусов, Евреинов на привале в Темир-Хан-Шуре в 1840 году.

Вторым справа изображен князь А. Н. Долгоруков, о котором уже было сказано выше.

Последний офицер, изображенный справа на рисунке, это поручик И. Я. Евреинов, который за участие в чеченских походах 1840 года был произведен в штабс-капитаны. Он также отличался храбростью и хладнокровием в боях. Так, в сражении при Валерике, когда чеченцы начали атаковать русские позиции, их встретили и заставили снова отступить в лес выстрелы картечью из двух конных орудий, которыми командовал этот офицер. В «Журнале военных действий на левом фланге Кавказской линии» в записи от 14 ноября 1840 года говорится о «распорядительности и хладнокровии командовавших артиллерийскими взводами гвардии конной артиллерии поручика Евреинова и сводной горной батареи поручика Мамацева» (автора цитированных выше воспоминаний).

Высокообразованный и талантливый офицер Евреинов был хорошо знаком с семьей Карамзиных. Сыновья историка Александр и Андрей служили вместе с ним в гвардии и именно его один из братьев назвал его в письме из Красного села в 1837 году – «добрый великан Евреинов» [25].

После возвращения отряда из экспедиции в крепость Грозный Лермонтов получает отпуск и проводит его до начала нового похода в Пятигорске и в Кисловодске. В письме к А. А. Лопухину Лермонтов жалуется, что его все забыли, и никто ему не пишет, даже бабушка.

В конце августа князь Г. Г. Гагарин нарисовал в Кисловодске группу отдыхающих, среди которых были участники «кружка шестнадцати». На рисунке изображены князь А. И. Васильчиков, граф К. В. Браницкий, князь С. В. Долгорукий, Н. А. Жерве, князь С. В. Трубецкой, А. А. Столыпин (Монго) и Ю. К. Арсеньев. Князь С. В. Долгоруков и князь А. И. Васильчиков также посещали «кружок шестнадцати», но они не состояли на военной службе, а были прикомандированы, также как и Ю. К. Арсеньев, к комиссии барона П. В. Гана для составления Положения об управлении Закавказьем.

В сентябре 1840 года Лермонтова уже разыскивают – полковой командир Тенгинского пехотного полка подполковник П. В. Выласков отправил рапорт начальнику Штаба войск Кавказской линии и Черномории с запросом о местонахождении Лермонтова. Ему ответили, что Лермонтов прикомандирован к кавалерии отряда генерал-лейтенанта Галафеева, который в конце сентября выступил из крепости Грозной.

Князь Гагарин Г. Г. Карандашный рисунок. Члены «кружка шестнадцати».1840 год.

Уже в самом начале похода после возвращения из отпуска Лермонтов в делах «обратил на себя особенное внимание», как писал потом начальник отряда, «расторопностью, верностью взгляда и пылким мужеством». Именно поэтому в начале октября, когда был ранен неоднократно разжалованный из офицеров юнкер Малороссийского казачьего № 1 полка Р. И. Дорохов, Лермонтов принял от него начальство над отрядом «охотников». Его численность колебалась в разное время от сорока до ста человек. «Охотниками» в то время называли разведчиков и диверсантов, задачей их была также и добыча провианта, без наличия которого вести боевые действия было невозможно. Это были наиболее опытные воины, выбранные из всей кавалерии Кавказской линии, физически сильные и способные переносить любые тяготы военных действий.

Дорохов с большим уважением относился к поэту В письме к своему другу ротмистру М. Ю. Юзефовичу от 18 ноября 1840 года он так написал о Лермонтове: «Мы с ним подружились и расстались со слезами на глазах. Какое-то черное предчувствие мне говорило, что он будет убит… Жаль, очень жаль Лермонтова, он пылок и храбр, не сносить ему головы» [4, с. 321]. Дорохов и сам погиб в бою с горцами в 1852 году и, по словам А. В. Дружинина, у него была тетрадь с рисунками и стихами поэта. Никаких ее следов до настоящего времени не обнаружено и, по всей видимости, она навсегда утрачена.

Как вспоминал потом на склоне лет генерал Мамацев, Лермонтов в боях отличался «отчаянной храбростью» [4, с. 335 – 337]. Генерал Галафеев также отмечал: «Невозможно было сделать выбора удачнее: всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы. Его всесторонняя одаренность и успешно перенятые у противника боевые качества партизанского отряда обеспечили их действиям максимальный эффект».

Но подполковник барон Л. В. Россильон, признавая несомненную храбрость поэта, оставил о нем достаточно негативный отзыв, который будет приведен в следующей главе. Лермонтов, впрочем, тоже его не жаловал и относился к нему скептически [3, с. 285–286].

В октябре 1840 года, по воспоминаниям Мамацева, поэт со своим отрядом действовал смело и решительно. «Пользуясь плоскостью местоположения, Лермонтов бросился с горстью людей на превосходного числом неприятеля и неоднократно отбивал его нападения на цепь наших стрелков и поражал неоднократно собственною рукою хищников». Затем он «…с командою первый перешел шалинский лес, обращая на себя все усилия хищников, покушавшихся препятствовать нашему движению, и занял позицию в расстоянии ружейного выстрела от пушки. При переправе через Аргун он действовал отлично… и, пользуясь выстрелами наших орудий, внезапно кинулся на партию неприятеля, которая тотчас же ускакала в ближайший лес, оставив в руках наших два тела».

Именно в этот день 15 октября поэт получил, наконец, патент о производстве его 6 декабря 1839 года в чин поручика гвардии.