С Джорджем никогда ничего не знаешь заранее — то он только что ел блинчики с Трампом, то ехал на такси с Эндрю Куомо. Мы с Харланом любим выслушивать его политические суждения и прогнозы, и он никогда нас не разочаровывает. Что бы мы ни ели на ланч, Джордж попросит более диетическую версию. Но он обожает сосать карамельки — обычно лимонные, чтобы лучше ощущать вкус.

Прежде чем я спущусь в зал для вечерней тренировки, Джордж уедет домой вздремнуть, а Харлан засядет за работу над новым романом, мы разговариваем о гольфе. В клубе Харлана скоро состоится большой турнир, и он приглашает нас походить по полю следом за профессионалами. Я понимаю, что вряд ли в скором времени смогу свободно ходить, поэтому дальше мы эту тему не развиваем.

Несколько недель спустя мы с Харланом и Джорджем смотрим турнир вместе: не в клубе, а по телевизору в моей гостиной. Харлан привез с собой официальные программки. Мы в восторге от профессионалов, которые с легкостью преодолевают поле, где мы неоднократно испытывали унижение. Смотреть гольф по телевизору интересно только тем, кто играет сам. Если ты любишь игру, просмотр вызывает у тебя горячее желание снова выйти на поле. Ты просто не можешь дождаться момента, когда вновь замахнешься клюшкой.

Как покажут дальнейшие события, мое возвращение к игре произойдет гораздо позже, чем я надеялся. Неожиданно я вновь провалюсь в черную яму, из которой мне придется выбираться. Жизнь, и так непостоянная, преподнесет мне новый сюрприз. Но наша дружба с этими двумя парнями останется неизменной. Они будут со мной, и неважно, что ждет впереди.

Наконец, я возвращаю себе независимость и могу передвигаться не только от одного конца стерильного больничного коридора до другого. Я снова хожу по квартире без сопровождения. Моя походка улучшилась. От ходунков я перешел к трости, потом к поддержке под локоть и теперь самостоятельно перемещаюсь до самого холла.

Пришло время прощаться с дневными сиделками. Я больше не нуждаюсь в Белинде — Ричарде Петти домашнего ухода. В последний ее день у нас дома я выражаю ей свою признательность и говорю, что рад буду увидеться снова, но только подальше от инвалидного кресла.

Маркус, мой чирлидер, остается до конца выходных — он будет сопровождать нас к Аквинне на церемонию вручения дипломов. Аквинна брала свободный год, прежде чем поступить в престижный университет. Скайлер прошлой весной закончила колледж свободных искусств в Калифорнии.

Кампус большой, поэтому мне нужен Маркус, чтобы везти инвалидное кресло. От него зависит, чтобы я ничего не пропустил. Как и ожидалось, в этот летний день в Северной Каролине стоит удушающая жара, от которой никуда нельзя скрыться — вокруг ни ветерка. Однако Маркус продвигается вперед, ни разу не пожаловавшись. Я знакомлю его с Аквинной, и мне приятно, что она не забывает его поблагодарить. Моя прекрасная дочь светится гордостью. Я очень рад за нее, и мне плевать, что кто-то увидит меня в инвалидном кресле. Аквинна счастлива, что я смог приехать на вручение диплома так скоро после операции.

— Дру, я ужасно рада, что ты здесь. Выглядишь отлично.

— Ну да, я раньше работал на ТВ.

Она смеется и извиняется за то, что не приезжала в Балтимор навестить меня в клинике Джона Хопкинса. Я говорю, что все понимаю — это был последний семестр перед окончанием, и я сам хотел, чтобы она сконцентрировалась на учебе.

Множество очень важных вещей из ее жизни ускользнули за это время от меня. Но я потратил столько времени и усилий, чтобы приехать на церемонию, что теперь, когда я здесь, это кажется мне потрясающим. Только посмотрите, какой путь я проделал! Посмотрите, чего достиг! Я словно прожил несколько жизней за раз. Когда Аквинна получает диплом, я вспоминаю не только о своем пути к этому дню, но и о ее — уникальном и сложном, который она сама выбрала.

Очаровательная, уверенная и красивая, с лицом, которое я называю «словно отдыхаешь на пляже», Аквинна вдвое умнее меня и сильней, чем я буду когда-либо. Ее работоспособность просто поразительна. С четырех лет она занималась танцами, училась в Школе американского балета и потом в балетной академии, достигнув профессионального уровня. Меня пронзает мысль, что я был так занят своими трудами и болезнями, что никогда не замечал тех жертв, которые она приносила — физических и эмоциональных — все эти годы.

Сколько они пропустили семейных каникул, пока вместе со Скайлер танцевали в «Щелкунчике» с городским балетом Нью-Йорка. Скай бросила танцы на пятом курсе, но Аквинна продолжила и добилась успеха. Ей все время казалось, что стоит пропустить хоть пару репетиций, и она утратит гибкость и лишится формы.

К 15 годам Школа американского балета стала требовать еще больших усилий, что означало отказ от обычных уроков. Чтобы продолжать, Аквинне надо было либо перевестись на домашнее обучение, либо перейти в Профессио-нальное детское училище. Она предпочла остаться в своей старой школе, но сменить балетную. Однако собираласьпродолжать танцевальную карьеру. Она репетировала шесть дней в неделю, посещая уроки днем, а по вечерам занимаясь в балетной академии. Подала заявление в колледж своей мечты и поступила, но уже тогда знала, что придется выбирать между балетом и учебой. Она решила на год отказаться от колледжа и поехала в Майами на стажировку в городской балет, в конце которой получила предложение о работе в Washington Ballet Studio Company. Было ясно, что она преуспела в достижении цели стать профессиональной балериной. Она тщательно обдумала, что выбрать — балет или университет. И в конце концов решила, что будет танцевать в колледже.

Когда Аквинна только перешла в старшую школу, мы уже понимали, насколько серьезно балет сказывается на ее организме. Мышцы бедер и икр у нее постоянно болели, несколько раз она вывихнула плечо, ломала ногу и надколенник. Пока колено потихоньку заживало, ей пришлось делать операцию по восстановлению плеча. Это было больно. Она регулярно посещала хиропрактика и еженедельно проходила сеансы акупунктуры. Лечение ей очень помогло. Но пальцы балерин терпят колоссальный ущерб. Каждые несколько дней ей приходилось менять пуанты. Из-за пуант одного конкретного производителя она лишилась ногтей на обоих больших пальцах. Аквинна бросила их Скайлер на подушку, что той очень не понравилось.

После получения диплома Маркус везет меня в тенистый уголок за часовней, где проходила церемония. Там уже ждут Трейси, Сэм, Скай и Эсме — мы будем делать семейный снимок. Трейси говорит:

— Аквинна, давай сфотографируем вас с папой.

Аквинна кладет руку мне на плечо и наклоняется, чтобы оказаться в кадре. Я улыбаюсь.

— Если ты не против, по такому случаю я лучше поднимусь.