После того как Скай собрала свою сумку, я провожаю ее до двери. С легким колебанием в голосе она спрашивает:

— Ты уверен?

— Прекрати, — мягко отвечаю я. — Тебе надо ехать. Уже поздно, поэтому в метро не садись. Езжай на такси. Со мной все будет в порядке. Завтра позвоню тебе на обратном пути со съемок.

Мы обнимаемся, и тут приезжает лифт. Она заходит в кабину. Я слышу, как лифт спускается в холл, и окидываю взглядом пустую квартиру. Я один.

А дальше происходит вот что.

На следующее утро я выхожу на кухню, чтобы позавтракать — так, перехватить тост и пару глотков сока. Кофе не будет — кофемашину, которую выбрала Трейси, явно проектировали в «Мерседес-Бенц», а я никогда не читаю инструкции. На мне пижамные штаны и футболка с Томом Петти, в которой я спал. Меньше чем через два часа ее на мне не будет — фельдшер скорой помощи ножницами срежет ее с меня по дороге в больницу.

Однако пока что я счастлив. В отличном расположении духа, как скажут англичане, чтобы отправиться на работу. Я в прекрасной форме, походка ровная. Уверенный в собственных силах, я слегка ускоряюсь — просто потому, что могу; опять же, рядом нет никого, чтобы шикать на меня. Делаю еще пару шагов, потом поворачиваю направо. Восстанавливаю равновесие, придерживаясь за дверной косяк — не опираюсь, просто держусь. Снова иду. Через три шага сворачиваю влево, огибая диванчик, — и тут все летит кувырком. Я на что-то отвлекаюсь, теряю контроль, ноги заплетаются. Останавливаюсь слишком резко, скольжу по плитке и лечу вниз.

Вставай.

Нет. Я не могу встать. Подавляю этот импульс и начинаю ощупывать голову на предмет травм и переломов, потом лицо и челюсти — все ли зубы на месте. Крови нет. По крайней мере, я избежал серьезного удара головой об пол. С мозгом вроде все в порядке, голова не болит, тошноты не наблюдается. Однако я немного растерян. Не могу понять, как я сделал такое с собой.

Очень быстро моя растерянность сменяется страхом. Мне нужна помощь, но дома никого нет. Я один — как и планировалось. Гениально. Левая рука определенно сломана. Перелом не чистый — боль не сосредоточена в одной точке, а отдается по всей руке и дальше по телу. Хоть я не могу подняться, мне необходимо добраться до телефона. Извиваясь, я подползаю к настенному аппарату и тут понимаю, что мой худший страх стал реальностью: мне не дотянуться до трубки. Слегка развернув правое бедро, чтобы снять нагрузку с пульсирующей болью левой руки, я ощущаю в кармане штанов свой мобильный телефон.

Хочется позвонить Трейси, но делать этого нельзя. Она ничем мне не поможет с Мартас-Винъярд, и я не могу допустить, чтобы она переживала. Звонить Скайлер тоже не стоит. Я слишком хорошо знаю дочь — она будет винить в этом себя. Но это моя промашка, а лучше всех с моими промашками разбирается Нина.

Я звоню и бужу ее.

— Нина, свяжись с продюсерской компанией. Скажи, я не смогу сегодня быть на съемках. Кое-что произошло.

Она еще сонная, но тут же схватывает суть проблемы.

— Дай догадаюсь: у тебя тремор, и ты думаешь, что лекарства не сработают как надо? Все будет хорошо. Мы подкорректируем схему приема. Ты отлично справишься, — успокаивает она меня.

— Нет. Я упал. И, кажется, сломал руку. Это плохо.

— Черт!

Нина натягивает джинсы прямо на пижаму и спустя минуту после моего звонка уже мчится ко мне на такси.

Время до прибытия Нины я провожу с пользой, предаваясь самобичеванию. Я на грани слез. Останавливает их только жгучая злость на самого себя. Идиот. Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты все испортил. Твоя операция, твое здоровье, реабилитация, все время и все усилия, которые люди в тебя вложили. Черт подери, ты все это выкинул на помойку.