Глава 5

Предсказанный алтарь

…Меня захлестнула вода. Ее было много, она лилась потоком на голову, так что я едва не захлебнулась. Наглоталась изрядно, долго кашляла и плевалась. Потом как-то сообразила, что сижу на стуле, что не могу шевельнуть руками. Они оказались привязаны к подлокотникам.

Мыслей совсем не было. Лишь острое чувство несправедливости и совершенно детской обиды. За что? Почему он так со мной поступил? Я ведь хотела его спасти.

Кое-как отдышавшись, я с трудом подняла голову. Сквозь мокрые пряди увидела серую каменную стену и два мужских силуэта. Пока все очень размыто. Капли воды повисли на ресницах, и у меня не было никакой возможности их стряхнуть.

Впрочем, можно ничего и не стряхивать. И без того понятно, что ничего хорошего меня уже не ждет. Прислушалась к ощущению резерва – пусто и страшно. Жуткое чувство незарастающей дыры в груди, которая вроде бы и не болит, но все равно существует. А вот прокушенная ключица болела, и очень даже…

– Очнулась, дура?

Я невольно вздрогнула, услышав голос герцога ле Ферна. Нет, не было сомнений, что он бросится домой, почуяв неладное. И ничего удивительного в том, что меня привязали к стулу. Но столько ненависти было голосе Оттона, что, казалось, еще немного – и он сожжет меня, оставив на сиденье кучку пепла.

Оттон ле Ферн не стал ждать.

Он шагнул ко мне, резко дернул за подбородок, заставляя поднять голову и смотреть ему в лицо. Сделал он это особенно больно, у меня в шее что-то противно хрустнуло. Я глянула на него – и внутри все стянулось в ледяной узел. Герцог ле Ферн выглядел как человек, который хочет и будет причинять боль.

– Ты что натворила, дура? – очень тихо спросил он, глядя на меня с прищуром. – Зачем? Что тебе надо было? Какого чистого ты полезла в мои дела?

И умолк. Ждал ответа. Я судорожно вздохнула и выдавила:

– Вы… Все это… Замок и вся магия и ваше могущество… не ваше. Вы его мучили, а сами жили… как паразит.

О том, что я проводила вечера с фантомом отпущенной на свободу Тени, я умолчала. Слишком больно было думать, что Тень меня попросту использовала, чтобы вырваться на свободу. Все эти разговоры, все эти поцелуи… О святая Матильда! Да от этого еще больнее, чем от стальных пальцев герцога.

Ле Ферн окаменел на мгновение, а затем процедил:

– Жалкая, тупая девка! Ну и что с того, что все это было за счет твари? Всем было хорошо. Люди, которые до сего момента жили в замке, ничего не опасались. В довольстве жили. А теперь нет Барьера Погибели и Дикие, ежели снова здесь появятся, будут штурмовать замок уже по-настоящему. Ты считаешь, что поступила правильно, да? Кому ты сделала лучше, придурочная? Ради чего?

Я сникла. Он по-прежнему заставлял меня держать голову поднятой, но смотреть в черные, полные злости и презрения глаза ле Ферна стало невыносимо. Надо было… Да, наверное, надо было что-то сказать, настаивать на своем. Мол, хочешь Барьер – и строй его сам, своей магией. Но я так ничего и не сказала. В груди болело – там, где душа.

Впрочем, ле Ферн долго разговаривать не стал. Он отпустил мой подбородок, а затем, почти не замахиваясь, ударил – но так, что у меня перед глазами полыхнуло багровое пламя, а к скуле как будто раскаленную сковороду приложили.

– Идиотка! – взревел он. – Какого чистого?! Кем ты себя возомнила, вошь несчастная?