Дядя Ромуальд немедленно отвел его к щиту, продемонстрировал топоры, багры и огнетушители. Илларион на всякий случай проверил срок годности огнетушителей и выслушал рассказ о том, что пользоваться ими пришлось всего два раза – один раз, когда Гвидон поджег сарай фейерверком, а второй раз – когда голубятню тем же способом подожгли его волки. Илларион изловил Гвидона и прочел ему лекцию по пожарной безопасности под восхищенные вздохи шакалов. Волк заметно устыдился, а община наградила закончившего речь Иллариона продолжительными аплодисментами. Похожий успех имело выступление в детском саду, в Хвойно-Морозненске, куда Иллариона отправили по разнарядке, и он показывал дошколятам яркие картинки.
Пять дней в Метелице и Ежовке промелькнули, оставшись в памяти калейдоскопом бесконечно сменяющихся картинок счастья. Илларион попробовал долму, куриный фарш, завернутый в виноградные листья, протомившийся с подливкой – кастрюля с томатом и кастрюля со сметаной. Со сметаной мама приготовила специально для Иллариона – Дарина и Гвидон ели томатную и нахваливали.
Брайко согласился покататься на карете в Логаче, наслушавшись восторженных речей Светланочки. Дети дружно пошли на прогулку на ногах, кормили лошадей сахаром и морковкой, фотографировались на фоне гор. Вылазки в весенний лес сменялись походами на рыбалку. Дети оставались с Дариной, а Гвидон с Илларионом и батя выбирались и на зорьку, и в ночное. Для рыси набросали прикормки возле мостков, и это позволило поймать лапой пару крупных карпов, которых мама Дарины приготовила в сметане.
На рыбалке Илларион подслушал разговор – не особо секретный, но явно не требовавший вмешательства посторонних.
– Не устал туда-сюда мотаться? – негромко спросил батя. – Каждый раз больше суток из жизни выбрасываешь. Сам бы перевелся, и ее потом уговорил. Она же не уйдет, она упертая.
– Эх… – понурился Гвидон. – Сложная ситуация… поводом не воспользуешься, нужна серьезная причина. Не могу я просто так заявление на стол положить. Ты же знаешь, Светозар мне… не как отец, как старший брат. Без причины увольняться – похоже на предательство. И Даруська от Негоша тоже без причины не уйдет. Долгая дорога – не причина, ты же понимаешь.
Батя вздохнул, потрепал Гвидона по плечу и пошел проверять закидушки. Илларион обдумал разговор, ситуацию примерно понял, но с расспросами лезть не стал – если волк и шолчица захотят, когда-нибудь сами скажут. Не надо лезть в душу оборотням, радушно впустивших их с Брайко в свою жизнь, нельзя переступать границы.
Уезжал Илларион с плотно набитым багажником, аж машина осела. Родители Дарины и их соседи дружно сокрушались, что не могут его угостить свежими фруктами – ни на деревьях, ни под пленкой еще ничего не поспело. В возмещение его нагрузили банками с домашними консервами и замороженными полуфабрикатами в термопакетах, взяли слово, что он приедет к ним в июне, а потом в июле, чтобы Брайко наелся вишни, персиков и смородины.
– А в августе будут арбузы и дыни, в сентябре – виноград и второй урожай крыжовника, – перечисляла мама. – Приезжайте хоть круглый год. Мы всегда рады вас видеть.
Илларион заверил их, что обязательно вернется, попрощался с Гвидоном и Дариной, пожал ладошку Светланочки и уехал, чтобы без спешки добраться домой и выспаться перед службой. Он перебрал фотографии в телефоне, когда пил кофе в круглосуточном буфете. Отправил несколько штук родителям и брату, написал, что они с Брайко съездили в шакалью общину по приглашению сотрудника Следственного Комитета. Родители заахали, восхищаясь горами и Метелицей, написали, что Брайко прекрасно выглядит. Брат прислал сообщение заглавными буквами: «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ПРЕКРАТИ Я ЗАВИДУЮ». Илларион самодовольно замурлыкал и отправил брату улыбающийся смайлик. После знакомства с полковником Розальским, Дариной, Светланочкой и Гвидоном исчезли последние сомнения – «а надо ли было переезжать, вдруг будет невозможно общаться с волками?».
«Я молодец, – похвалил себя Илларион. – Все правильно сделал».
Он допил кофе и сел за руль. Проехать оставалось немного, трасса пустовала, и можно было вдоволь помечтать о том, как он подарит цукаты из физалиса Альме.
Глава 6. Альма. Советы Марианны
Альма не могла понять – почему? Как? Что это? Проклятие Линши за волшбу на разрыв супружеских уз? Месть отца-шамана за перепорченные планы и сорвавшийся денежный куш?
Она знала, когда это ее настигло. Знала с точностью до минуты. Ничего подобного не было, пока она металась по переулку и искала исчезнувшую Здравку. А когда нашла и вдохнула запах смущенно переминающегося с ноги на ногу Иллариона – накрыло.
Захотелось. Захотелось прикоснуться к рельефным мышцам, сдвинуть оберег Кароя, пощекотать светлые волосы на груди. Проследить ладонью линию живота, перещупать кубики и нырнуть под резинку домашних штанов. Раздразнить, проверяя длину и толщину.
Илларион склонности к совокуплению не проявлял. Предложил посмотреть кровать – но детскую, и совсем с другими целями. И о плотности вхождения вилки в розетку говорил без скрытого смысла. Когда растерянная Альма зазвала его к себе домой, Илларион даже не подумал заглянуть в спальню – ограничился инспекцией кухни и детской.
Альма припомнила мамины слова: «Кота надо накормить, а остальное приложится» и впихнула в Иллариона одну «калитку». Метод сначала сработал – рысь заметно подобрел, согласился взять еду с собой, но на этом сближение и закончилось.
Брысенок к Альме относился настороженно. Предпочитал звать Здравку к себе, а будучи в гостях пару раз недовольно скрипел, когда Альма пыталась его погладить.
Растерянность и недоумение – «почему рысь, я же раньше никогда не обращала внимания на рысей?» – перепортили работу над заказом. Альма вертела вежу Галины так и этак, вытрясла бумажную труху из конусов, заменила одежды, подклеила крышу, но усадить фигурки на место, закрепляя наговором, не могла. Да еще и Здравка влезла в ларь, открытый для проветривания, и разорвала два пакета с ягелем – как будто других развлечений не нашлось!