Согласие Альма озвучила, и сразу после разговора пошла перетряхивать запасы в ларе. Она включила не только лампу под потолком, еще и направленный светильник. Отперла оба замка, откинула крышку и впервые обратила внимание на отставшую внутреннюю плашку на боковой стенке. Деревянную деталь явно кто-то снимал и ставил на место – левая крепилась латунными шурупами с прямым шлицом, а правая – стальными с крестовым.

В кладовке нашелся чемоданчик с инструментами. Новые шурупы подались легко, щель расширилась и из-под плашки выпали три свернутых листка бумаги. Письма из прошлого, разных лет – Альма сразу узнала круглый почерк матери. Она перечитала записки несколько раз, потому что они предназначались ей, и содержимое надо было обдумать. Никаких откровений – заполнение пробелов, не таких уж важных. Не нашла бы – и без этой информации прожила.

Мать не хотела выкупать землю, зная, что деньги не достанутся ни ей, ни Альме. Шаман заберет себе, потому что кошкам деньги не нужны. «Когда-то, еще до твоего рождения, он велел мне взять именно этот участок. Сказал – здесь под ногами богатство, но нам его просто так не получить. Духи нашептали ему, что земля таит алмазы. Я верила и не верила». «Люди подталкивают меня к выкупу земли. Я ответила, что сделаю это, когда ты подрастешь. Может быть, ты получишь хоть какую-то долю, если законники за этим проследят». «Меня снова вызывали на переговоры. Я слишком устала, нет сил что-то решать. Положусь на волю Линши. Юрист говорит, что участок и деньги будут принадлежать тебе по праву. Ты осталась в городе. Тебя защитят. Он не сможет у тебя ничего отобрать».

– Не смог, – прошептала Альма, комкая записку. – Он ничего не отобрал. И даже сделал мне подарок – у меня родилась дочь. Здравка. Всё произошло, как ты хотела. Меня защитили. Мы в безопасности.

Она оставила ларь открытым – пусть проветривается – а подбор материалов отложила на потом. Вежу для молодых нужно было делать в другом настроении. Без комка в горле и наворачивающихся на глаза слёз.

Ночь прошла спокойно, хотя Альма ожидала кошмара или тягостного сна, в котором она бродит по подвалу и не может найти выход – после жизни на заимке такое случалось. Нет, не приснилось ничего. Ни подвал, ни работа, ни полуобнаженный Илларион. Иллариона во сне она видела всего один раз. Жаль, что так мало.

Отдохнувшая Альма поставила тесто на быстрых дрожжах, встретила курьера, получила лососевый и говяжий фарш – свежую оленину в Ключевых Водах нельзя было купить ни за какие деньги – и с легким сердцем занялась готовкой.

Она пожарила лук, смешала с фаршем – каждый в отдельной сковороде. Еще немного обжарила, добавив заранее замоченного ягеля и укропа, и оставила остужаться. Здравка, вертевшаяся под ногами, выпросила лососевую котлету, расковыряла и почти не съела. Альма докормила ее творогом со сметаной, уговорила попробовать маленькое пирожное-безе и запить молоком, и только после этого разрешила выйти на улицу. Собирая пирог – чередуя начинки и выкладывая перегородки лепестков – она глупо посчитала «любит – не любит» и порадовалась тому, что руки сами сделали «любит». Не пришлось ничего подвигать. В серединку она положила два сорта фарша, не разделяя перегородкой.

«Если Иллариону такое не нравится – сама съем».

Пирог отправился в духовку. Альма посмотрела на лестницу на чердак, задумалась – «слазить или не слазить на стропила?» – и высунулась в окно, услышав знакомый писк. Братислав что-то бурно рассказывал Здравке, глотая звуки, делясь неразборчивой радостью. Сердце екнуло. Альма на подгибающихся ногах дошла до калитки и выглянула на улицу. Ворота заветного дома были открыты. Илларион стоял возле машины и смотрел в открытый багажник. Увидев Альму, он не разозлился, а оживился и замахал рукой.

– Здравствуйте! Мы вернулись! Мы столько всего привезли! Хотите, я угощу вас цукатами из физалиса?

Она проглотила отказ – «не надо мне волчьих гостинцев!» – и сказала:

– Не откажусь. Но только на обмен. Вы приехали вовремя! Через час будет готова «ромашка». Как раз разгрузите продукты, переоденетесь, и можно будет садиться за стол. Чай, молоко или кофе?

– Не хочется вас стеснять…

– Молоко, конечно, не бочковое, – продолжила гнуть свою линию Альма, чувствуя, как румянец заливает щеки. – Могу приготовить чай с медом и щепоткой ягеля.

– М-м-м… Вы меня искушаете.

«Да, – подумала Альма. – Я тебя искушаю».

Илларион покопался в багажнике и сообщил:

– Тогда я принесу к чаю цукаты, варенье из физалиса и овечий сыр. Договорились?

– Договорились, – согласилась Альма.