Она надеялась, что неведомый физалис не воняет чесноком, как противная черемша. Не должен вонять – даже волки варенье из чеснока не варят.

Посиделки удались на славу. Илларион ел, как не в себя, превозносил кулинарные способности Альмы, вгоняя ее в краску, и беспечно делился информацией – ничего не пришлось клещами вытягивать.

– Мы ездили к родителям Дарины. Это жена Гвидона. Она шолчица. Ее батя – степной волк. Он рыбак, мы с ним на рыбалку ходили. А мама – шакалица. Там целая община шакалов. Все старенькие, молодежи нет, разъехались. Только Гвидон с Дариной часто бывают, остальные на праздники. Они просили, чтобы Гвидон нас с Брайко в гости привез. Они такие приветливые! Все время носили нам еду, хвалили меня за кисточки на ушах и за то, что я громко мурлычу.

– Я видела, как вы стояли возле кафетерия пару недель назад. У щенка симпатичные ушки, – не кривя душой, сказала Альма.

– Ага, – глядя на половину пирога, вздохнул Илларион. – Дарина со Светланочкой ушастенькие. И на вид такие несчастные, что хочется их погладить и развеселить. А на деле обе те еще штучки. Дарина может застрелить, а Светланочка кусается исподтишка, а потом унылые рожи корчит. Укусила меня за хвост, когда я заснул возле бочки с дождевой водой – мама Дарины так воду для полива зелени собирает – я подскочил, с размаху в эту бочку головой вписался, на грохот половина общины сбежалась. И начали вместе с Гвидоном Светлану утешать – не бойся, маленькая, дядя-рысь тебя не специально напугал. Тьфу! И не пожалуешься – она с Брайко подружилась, а это важно. В ней волчьей крови три четверти, а если мы останемся здесь жить, Брайко придется как-то с волками ладить. Альма! Вы меня извините, если я ненадолго отойду? Объелся, надо чуть-чуть подремать. Спасибо еще раз. Все было очень вкусно.

– Идите, отдохните, – развеселилась Альма – Илларион демонстрировал истинно кошачью натуру «поел и спать». – Я присмотрю за детьми. Потом заберете пирог, возьмете с собой на работу на завтра.

– У нас столовая.

Взгляд на пирог свидетельствовал, что хорошо бы его забрать прямо сейчас.

– Илларион! Не отказывайтесь! В столовой всегда успеете пообедать, я «ромашку» не каждый день пеку.

– Спасибо, возьму. И… не ломайте язык, называйте меня Ларчик.

– Вам же не понравилось, когда я вас так назвала.

– Просто растерялся.

Ответ был сдобрен мурлыканьем. Илларион встал и ушел к себе, одарив Брайко указанием: «Ты тут не балуйся». Котята убежали в комнату Здравки, начали греметь игрушками, драться за бумажный пакет и кататься на занавесках. Когда Альма, обдумывавшая слова «Дарина может застрелить», прикрикнула и потребовала не портить интерьер, парочка с писком умчалась прочь, задрав хвосты и сверкая пятками. Альма рассердилась всерьез – дети побежали через дорогу, не глядя по сторонам. И Здравка в очередной раз проигнорировала предупреждение: «Не выходи без меня за ворота».

Она пошла следом. Открыла калитку – Илларион давно сказал ей код – постояла на пороге открытой двери, не дождавшись ответа на короткий стук в косяк. Котята весело мяукали, чем-то грохотали. Альма решилась, вошла в дом, и увидела, что они увлеченно катаются с горки, по очереди забираясь на чердачок.

«Завтра привезут "Крепость", послезавтра, если Илларион откажется, вызову сборщика. Иначе Здравка меня своими побегами до сердечного приступа доведет».

Она сделала еще шаг и замерла, впитывая запах, запоминая картинку. Похоже, Илларион так сильно объелся, что у него не хватило сил превратиться. Клетчатая рубашка и один носок валялись на полу возле кровати. Альфа спал на животе, спрятав голову под подушку – оно и понятно, котята шумели. Альма долго смотрела на широкие плечи, мощную спину, голую пятку и пятку, обтянутую носком, а потом попятилась, потому что чуть не сделала глупость – чуть не подошла, чуть не положила ладонь на лопатку, пытаясь поглаживанием добиться мурлыканья.

Альме хотелось узнать, как ее тело откликнется на прикосновение, если они окажутся в одной постели. Пепельник не вызывал у нее и десятой доли подобного желания, и это порождало уверенность – если Илларион смог разбудить в ней эту жажду, он и сможет ее утолить.

Дома, успокоившись, она превратилась и начала следить за улицей со стропил. Если котята опять выбегут на улицу, можно будет быстро спуститься и устроить им взбучку. Пусть Братислав хоть сто раз шипит, скрипит и обижается, но бесконтрольно они через дорогу бегать не будут. Просидев чуть больше часа, она решила еще раз сходить в дом Иллариона. Мало ли что котята могли натворить, пока рысь спит. Криков и грохота, вроде бы, нет. Но они и тишком способны на многое.

Дарса легко перепрыгнула через забор – ей код от калитки был не нужен. Мягко ступая, подошла к двери, которая была по-прежнему открыта, и прислушалась.

– Потому что логопед сказала заниматься каждый день, а мы неделю ничего не делали. Давай, повторяй за мной. А Здравка послушает. Скажи: «Здр-р-равка».