Что оставалось мне? Правильно, срочно взять узлы и готовиться к переходу в Атернум, попутно осваивая доставшиеся на поле брани гаджеты. Внутренний голос подсказывал, что эти штуки мне еще понадобятся.

С такими мыслями я в который раз перетряхнул свою новую чудо–амуницию. Жаль, что я не силен в технике. Сколько не ощупывали мои пальцы ранец, но так и не смогли отыскать на нем сменные блоки питания. Не от воздуха же он работает? Будем уповать на то, что для моих авиарейсов его энергии достанет, а заодно – летать не слишком быстро и высоко над поверхностью. Остальным жителям Стима предстояло на собственной шкуре выяснить, смогут ли они схватиться пальцами за воздух, когда на очередном вираже их ранец вдруг закашляет и скажет «бай–бай». Я попытался по этому поводу предостеречь Си–Така, но без толку. Бравый вождь в ответ мрачно буркнул, что у него и без летательных рюкзаков проблем предостаточно.

Жезлы Власти оказались прелюбопытным бескровным орудием боя. Внешне это была круглая палка из прочного пластика, на которую сверху нахлобучили аналогичных свойств страусиное яйцо. Чтобы штуковина смотрелась изящно, на центральный штырь надели резную бронзовую оплетку, а овальный набалдашник покрыли зеркальной краской и утыкали сотней мелких искусственных жемчужин. Получился этакий королевский скипетр с некоторыми признаками боевой булавы. Эффект его военного применения походил на удар сжатым воздухом. В районе рукояти у жезла имелась плавная регулировка заряда. На максимальном уровне человека сносило шагов на десять, не меньше. Если при этом за спиной у него находилось, к примеру, дерево, то бедолаге оставалось только посочувствовать.

Ударный разряд вылетал из палицы при условии, что на противнике в этот момент был застегнут пояс с экраном из летательного набора. Он одновременно служил приемником импульсов жезла и пультом управления ранца, то есть оба технических новшества по отдельности не работали. Головастые ребята с поверхности неожиданно показали себя примерными гуманистами – без «леталки» человека таким манером можно было запросто скинуть с верхнего острова или со скалы и расшибить насмерть, а ранец все же давал надежду уцелеть. Я бы с удовольствием прихватил один такой жезл в дальнейшее путешествие, но на его стволе была выбита надпись: «Только для Стимония», так что пришлось с сожалением оставить хорошую идею.

Наша маленькая община совсем замкнулась на «Туррисе». Девушки глазели на Стимоний с обзорной площадки, но совсем не горели желанием пускаться в экскурсии по озеру с возможными неприятными знакомствами. Теперь, с повсеместным появлением летательных ранцев, с ними постоянно дежурил кто–то из нас: либо я, либо Си–Так. Хотя нужда в подъемнике теперь отпала, его охрану так же увеличили вдвое из числа преданных вождю людей. В общем, владения Си–Така чем дальше, тем больше становились похожими на крепость.

Кого он опасался? Ясно кого. Просветленные не только предавались сообща ментальным практикам, да вербовали в свои ряды неофитов. Как–то в паузе между важными духовными делами ими была под корень вырублена колония «молчунов». Работорговцев выковыряли из своих скалистых лазов, словно короедов из трухлявого ствола. Извели всех до единого. Похоже, тут сказалась личная неприязнь – они с самого начала не слишком приглянулись Элки.

Вождь «Доминорума» по–прежнему метался целый день по бригадам в попытках удержать в руках ускользающие властные нити. Без толку. Просветленные уверенно набирали силу. Маленькие островные государства один за другим выходили из–под протекции мужского клана и примыкали к новой вере.

– Что присоветуешь, Велчер? – в отчаянии обратился ко мне Си–Так.

– Хреновые твои дела, дружище, – честно ответил я. – Я говорил с Лазарем, так старик утверждает, что бывших вождей при революциях обычно гасят. Дело не в злости или агрессии. Срабатывает оборотная сторона инстинкта защиты своего племени, который в обществе называют патриотизмом. Как он там выразился… «Лидера, утратившего доверие собственного стада непременно нужно завалить, чтобы у него не было шансов на реставрацию власти. Даже, если лично он не представляет опасности». Лазарь еще привел целый список имен из разных веков, но их я уже запоминать не стал.

– Спасибо, Велчер. Умеешь ты утешать.

– Держи уши торчком, брат. Тебе всего лишь нужно на время убрать с визитной карточки титул. Откажись от хлопотной должности вождя. Уйди в отставку. Тогда ты сразу попадаешь в офсайд.

– А шансов побороться нет?

– Никаких.

– С тобой в качестве «боевого коня» я бы все же попытался. Как насчет задержаться? Поможешь мне разобраться с делами?

– Не могу, Си–Так. Правда, не могу. Старик уже готов разломать свою повязку, и нам пора будет трогаться. У тебя заваруха еще набирает обороты и не скоро закончится. Столько времени у меня нет.

– А на обратном ходу? Если обещаешь вписаться за меня, то я протяну до твоего возвращения. Точно протяну! Ну как?

– Ох, Си–Так, с моим возвращением много неясного.

И в припадке откровенности я выложил ему все. Подчистую. Вождь раздумчиво почесал затылок и неторопливо заговорил:

– Я расскажу тебе одну историю. Однажды мне пришлось сидеть в «Уачите». Тихий уголок, без крысино–тараканьих забегов по ночам. Там даже бассейн имелся. И вдруг я узнаю, что через неделю меня переводят в «Тахому Зулу Два», что на Гренландии. Обидно было, конечно. Тем более, что переезд грозил растянуться на пару дней. Тюремный поезд, магнитоплан, снова поезд. Охранники на этапе – нервные типы, чуть что – дубинкой по ребрам. Вечно натерпишься от них всякого, пока не заедешь в новый дом. Так вот, я сумел раздобыть схему поезда, а чертеж магнитоплана сделал сам, как сумел. Этапу обычно предшествует «внезапный» шмон. Денька за два. Всю камеру перетряхнут вверх дном в поисках контрабанды и всяких запрещенных нычек. Вот заявляются ко мне гости и находят мои рисунки. Что тут началось! План побега! Смех… Но серьезного они мне предъявить ничего не сумели. Подумаешь, чертеж, подумаешь, схема. Зачем? Техникой интересуюсь, а что, нельзя? Изучаю конструкцию на предмет аварийности. Фобия у меня! Как сказал надзиратель по прозвищу Фурункул, я бросил системе вызов, и система его принимает. Два дня я провел в отдельном купе, под постоянным прицелом камер. Никакого тебе общего, пропахшего потом вагона. Пусть двойные браслеты, зато кормили с ложечки. Никогда так не отдыхал! К чему я все это тебе рассказываю… Система играет против нас и постоянно меняет правила под следующую раздачу. Но на то нам и голова, чтобы наладить собственный шельмеж и вовремя сделать ход. Главное, не быть телком и не ждать, пока в ноздри проденут кольцо. Ты усек, что я имею в виду?

– Я понял, о чем ты толкуешь, Си–Так.