Сара работала кардиоторакальным[20] хирургом-ординатором. Уверена, вы понимаете, что путь к карьере кардиоторакального хирурга не из легких. После 10 лет напряженной учебы, выдержав большое количество невероятно сложных конкурсных испытаний и повышая квалификацию на различных тренингах, Сара смогла заниматься тем, что большинство из нас даже не способно себе представить (я серьезно: только попробуйте вообразить, что вы намеренно вскрываете человеку грудину, добираетесь до его сердца, ликвидируете все дефекты, а затем обратно его зашиваете, – и все это часть вашей повседневной жизни). Лично я признаю, что одна из причин, по которой я предпочла психологию психиатрии и решила ограничить свою практику высокофункциональными людьми с низким уровнем риска, заключается в том, что, честно говоря, если бы в результате профессиональной ошибки мне пришлось столкнуться со смертью пациента, я бы крайне тяжело это переживала.

Также стоит отметить, что Сара продолжала преодолевать все эти титанические образовательные и профессиональные препятствия даже после того, как ее мать скончалась в автокатастрофе, произошедшей по вине пьяного водителя. Даже в этот крайне тяжелый для нее момент Сара не позволила себе сделать перерыв в учебе для того, чтобы скорбеть по погибшей матери, потому что это сорвало бы определенные шаги, на подготовку к которым ушли долгие годы. Да и в финансовом плане она не могла себе позволить отложить на год учебу, чтобы возобновить ее со следующим потоком. (Если бы Сара прервала обучение меньше чем на год, то все равно не имела бы возможности вновь присоединиться к своему исходному учебному потоку, потому что те студенты уже продвинулись бы далеко вперед. Поэтому единственным вариантом было либо уйти на весь год, либо продолжить без значительного перерыва.) Однако, даже если бы Саре и удалось найти способ покрыть финансовые затраты на столь длительный академический отпуск, она понимала, что продолжительная пауза может привести к потере определенных тонких мануальных навыков, которые она так кропотливо развивала в кардиоторакальном хирургическом кабинете. Невозможно отказаться от хирургического обучения на 12 месяцев и рассчитывать на то, что в следующем году можно будет просто продолжить с того же места, где остановился. Пожалуй, наиболее важным было осознание того факта, что мать Сары, очень гордившаяся ее достижениями, никогда и ни под каким предлогом не захотела бы поставить под угрозу карьеру своей дочери. Поэтому Сара собрала всю волю в кулак, сутками стажировалась в больницах и справлялась со своим горем как могла. Все это происходило за несколько лет до того, как я впервые встретила эту девушку, и для меня до сих пор является непостижимым то, как она с этим справлялась. Я хочу сказать, что Сара была более стойкой, чем многие из нас.

Сара обратилась ко мне за помощью, потому что впервые в жизни почувствовала, как ее стальные нервы начинают сдавать. Она заканчивала последний год аспирантуры, после чего ее жизнь должна была стать намного проще: у нее была возможность занять должность элитного хирурга, вместо того чтобы неутомимо трудиться клиническим ординатором. Клинические ординаторы, особенно в высококонкурентных областях медицины, сталкиваются с чем-то вроде дедовщины: опытные хирурги часто склонны перекладывать всю тяжесть неквалифицированного труда на своих ассистентов. И они вовсе не славятся тем, что делают замечания в доброй и конструктивной манере. Хирург – наставник Сары имел репутацию очень тяжелого человека. В больницах существует хорошо известная динамика: чем престижнее хирург, тем больше он чувствует себя вправе грубить обучающимся ординаторам, как если бы существовала обратная зависимость между способностями межличностного общения и хирургическими навыками. (Возможно, вы слышали такую шутку: «В чем разница между Богом и кардиоторакальным хирургом?» Ответ: «Бог не считает себя кардиоторакальным хирургом». Это обычная шутка в больницах, и на то есть причины.) Испытав на себе подобный тип отношений в свою бытность аспирантом, обучаясь в отделениях неотложной психиатрической помощи и работая под руководством старших врачей и психологов, я могу лишь представить себе, в какой гипертрофированной форме эта динамика существует в случае с кардиоторакальными хирургами и их ординаторами.

Если бы проблемы Сары ограничивались только этим, не думаю, что она бы ко мне обратилась. Каким-то образом ей удавалось сохранять присутствие духа, несмотря на многочисленные трудности на протяжении всей своей жизни, и справлялась она с большим успехом. Фактором, поставившим Сару в тупик, был ее трехлетний сын. (Да, она и во время беременности продолжала обучение! Она работала вплоть до родов и очень гордилась этим фактом. Эта женщина – настоящий боец.) В частности, новая привычка ее малыша пробудила в ней такие сильные чувства, каких она никогда не испытывала прежде: когда Сара выходила из дома на работу, он обнимал ее за лодыжку и умолял: «Мамочка, останься здесь – моему сердцу тоже нужна твоя помощь!»

Возможно, расставания проходили так тяжело из-за естественной материнской привязанности. Или потому, что отца мальчика не было рядом, чтобы поддержать Сару. Быть может, ей было так трудно, потому что она оставляла его со своей свекровью, которая под видом помощи изощренно издевалась над Сарой… Или прощания задевали особенно тонкие струны ее души из-за относительно недавней утраты собственной матери. Сара понятия не имела, почему они были такими болезненными, поскольку не задумывалась над своими чувствами и не принимала во внимание ни один из этих факторов. Фактически я даже не знала о том, что ее тревожило, пока не побеседовала с ней очень подробно. Только поведав мне историю своих болезненных прощаний в ответ на очень конкретные вопросы о ее распорядке дня, она расплакалась и осознала всю боль, которую испытывала. Думаю, что до этого момента Сара считала, что ей просто нужно стать чуть более выносливой, и она не могла понять, почему у нее возникли с этим проблемы. Ей еще предстояло прийти к пониманию того, что умение признавать свою боль даст ей возможность с ней справиться, благодаря чему она станет еще более способной достичь всех своих целей, включая потребность чувствовать себя уверенно в качестве матери.

Впервые перешагнув порог моего кабинета, Сара знала только то, что ее обычная невозмутимость, похоже, дала сбой, и ей нужна была помощь, чтобы не свернуть с намеченного пути. Трудовой день Сары был долгим, и ей нужно было проделать огромный объем работы в перерывах между сменами, чтобы подготовиться к итоговой презентации для завершения своей учебы в аспирантуре. Сара несла огромную эмоциональную нагрузку, связанную со стрессом на работе, горем из-за смерти матери и множеством других факторов. (Вместе с ней в крошечной квартире в Нью-Йорке жила ее свекровь, чтобы помогать ухаживать за малышом, в то время как муж Сары жил и работал в глубине штата. Там обычно они проживали вместе, за исключением этого года аспирантуры.)