В тюрьме, где я работал, удавалось достаточно неплохо справляться с притоком наркотиков, но в целом их обычно очень много, и положение не улучшается. Опрос королевской инспекции тюрем в Великобритании показал, что доля заключенных, у которых наркомания возникает уже в тюрьме, за период с 2014 по 2019 год увеличилась без малого вдвое и составила 15 процентов. Запрещенные вещества контрабандой проносят посетители, персонал и – в духе современного высокотехнологичного предпринимательства – даже дроны. Для употребляющих привычка и скука становятся мощными мотиваторами обеспечить себе приход в тюрьме. Для дилеров сильнейшими стимулами служат вымогательские цены и огромная клиентская база в местах лишения свободы. Приток наркотиков в сочетании с перенаселенностью и рушащейся инфраструктурой в тюрьмах и недостатком надзирателей и внимания вносят свой вклад в хаос за тюремными стенами и, как следствие, подрывают психическое здоровье заключенных.
Шанталь некоторое время крутила в пальцах косичку.
– Эта тревога – разве это не то же самое, что было у всех этих загнанных домохозяек в семидесятые, которые глушили валиум?
– Не совсем. Она довольно распространена и в наши дни. – Я полез в ящик стола, порылся в кипах бумаг и выудил буклет с информацией для больных. – От тревожного расстройства страдает от 5 до 10 % популяции, и среди женщин оно встречается в два раза чаще. Кстати, опережая ваш вопрос: валиум я вам не выпишу.
– Ну пожалуйста!
– Нет.
– Ну пожа-пожа-пожалуйста! – ухмыльнулась она.
– Видите ли, в нашей тюрьме он запрещен. Как и в большинстве тюрем. Он вызывает привыкание. А если вы привыкнете к нему, то потом, когда придется его отменить, тревога будет гораздо сильнее. Но я могу дать вам пропранолол, чтобы справиться с сердцебиением. И могу направить вас в терапевтическую группу, где можно пожаловаться на тревогу – такие группы ведут наши психологи.
Шантель подробнейшим образом расспросила меня о побочном действии пропранолола, потом немного помолчала, кусая губу.
– Честно говоря, он гораздо безопаснее героина, который вы вводили себе в организм 10 лет, – заметил я.
На это она натянуто улыбнулась:
– Я чистая.
На пороге она обернулась.
– Я боялась рассказывать вам про симптомы. Сокамерница говорит, вы, психологи, чуть что, норовите упечь нас в дурку – только заподозрите, что у нас чердак малость протекает. – Она покрутила пальцем у виска.
– Психиатры.
– Что?
– Ладно, неважно.
Когда читаешь истории болезни заключенных перед приемом, впору впасть в отчаяние. Но их биографии увлекали меня, словно истории злодеев из супергеройских фильмов. Почти все заключенные в детстве подвергались насилию и абьюзу: бездомность, нищета, запущенность, домашнее насилие, наркомания. Нередко это была пестрая смесь трагических обстоятельств. По моему опыту, у женщин-преступниц набор причин и факторов, который проложил им путь за решетку, даже очевиднее, чем у их собратьев-мужчин.
Будет лишь справедливым упомянуть, что по моим наблюдениям в женских тюрьмах чаще встречается и чувство товарищества, и милосердие. Женщины нередко открыто предлагают помощь друг другу – например, пойти с кем-то к врачу, – и в целом проявляют заботу о психологическом благополучии друг друга, например, если у кого-то из соседок выдался плохой день или она получила дурные вести из внешнего мира. Я уверен, что такая доброжелательность в какой-то степени есть и в мужских тюрьмах, но, скорее всего, там она выражается не настолько заметно из-за мачизма, а может быть, и параноидной гомофобии.
Нередко психиатрические диагнозы у моих подопечных были совершенно стандартными, просто их труднее было распознать из-за беспорядочной жизни больных. Когда речь идет о наркоманке, у которой бурные отношения с партнером, трудно провести различие между мрачными реалиями ее существования и клинической депрессией. Что такое клиническая депрессия, понимают не все, и ее нередко приписывают себе люди, которые что-то приуныли, а между тем это отнюдь не просто заурядное плохое настроение. Клиническая депрессия – гораздо более стойкая тварь, окруженная созвездием симптомов, в число которых входят утрата мотивации и энергии, бессонница, снижение внимания и аппетита, отрицательные установки (пессимизм, низкая самооценка), неспособность получать удовольствие от занятий, которые раньше были приятными (ангедония). Среди обитательниц женской тюрьмы она была очень распространена.