В августе 1569 года обстановка была очень напряжённой. Турки как раз шли к Астрахани (а Владимир Старицкий так и стоял с армией в Нижнем Новгороде). И в это время дворянин из Новгорода Пётр Волынский, один из честных и верных воинов, доложил царю – он узнал про заговор. Сообщил, что архиепископ Пимен и новгородские бояре заключили договор с Сигизмундом. И один экземпляр этого договора хранится в тайнике в храме Святой Софии. Иван Грозный никогда не спешил с обвинениями. А вдруг клевета? Или какая-то ошибка? С Волынским он послал в Новгород своего человека. Потихоньку проверить – правда ли это?

Но пока шло разбирательство, заговорщики начали действовать. Царица Мария Темрюковна была здорова, а 6 сентября вдруг умерла в мучениях. О причине догадались сразу – яд. Похоже, что отравили и сына Ивана. Он тяжело заболел, но выжил. Почему не пострадал царь, мы не знаем. Может быть, отвлекли дела, опоздал за стол. А может быть и так, что Мария, горячо любившая мужа, решила оберегать его. Стала тайком от него первой пробовать блюда, приготовленные для царя.

Расследование быстро нашло исполнителя. Им оказался царский повар. На допросах он признался, что ему заплатили большую сумму, дали ядовитый порошок. Назвал и заказчика – Владимир Старицкий. Иван Грозный вызвал двоюродного брата к себе. Предъявил ему улики – мешочек с ядом. Привели повара – это называется очная ставка. Владимир сразу струсил. Как и в прошлый раз, сам выдал сообщников и среди них свою мать Ефросинью. Выяснилось, что она даже из монастыря руководила сыном, давала указания. А он по-прежнему слушался матери. Рассказывая о ней, Владимир надеялся, что его опять простят. Так же, как два года назад, когда он выдал Фёдорова-Челяднина. Но сколько же можно было прощать? Его с матерью прощали уже три раза! Однако это оборачивалось только бедами. Погибали невиновные люди, погибла царица.

А если бы удалось убить царя, что стало бы с Россией? Она потеряла бы не только Прибалтику. Ведь изменники уже договорились отдать полякам Новгород и Псков. И весь Русский Север – он тоже принадлежал Новгороду. Турки и крымцы отобрали бы Астрахань и Казань. Наша страна лишилась бы Волги, Кавказа. От России осталась бы лишь небольшая центральная часть. А в Казани и Астрахани возродились бы ханства. Опять посыпались бы татарские набеги со всех сторон. Но ведь заговорщики думали не о России и народе. Только о своих личных выгодах. А каждый из них оказывался в выигрыше! Владимир стал бы государем. Пимен – митрополитом. Бояре и вельможи получили бы «свободы», как в Польше. Могли бы никому не служить, создавать огромные вотчины, жить там как им вздумается. Дьяки – воровать и брать взятки без страха, что за это строго накажут.

Нет, больше прощать за такое Грозный не стал. Владимира и Ефросинью он приговорил к смерти. Их заставили съесть тот самый яд, который они дали повару для царской семьи. Казнили 5 дворян и 7 боярынь Ефросиньи. Через них княгиня из монастыря поддерживала связи с заговорщиками. (У неё было 12 боярынь и 20 дворян, но на остальных доказательств вины не было, и царь их помиловал.) Соучастницей Владимира была и его жена, двоюродная сестра предателя Курбского. Но у неё самой имелся яд. Она покончила жизнь самоубийством. Хотя их детей государь не тронул. Их сыну Василию вернул отцовские владения, двух их дочерей сам выдавал замуж.

По показаниям Владимира, повара, слуг Ефросиньи искали других изменников. К этому времени вернулись доверенные царя из Новогрода. Подтвердили – договор с Сигизмундом есть, лежит в храме. Тайно переписали с него копию, привезли государю. А убийство Марии Темрюковны показало: предатели могут быть даже среди ближайших слуг царя. Вроде бы отбирали их очень тщательно, проверяли – а не помогло. Поэтому Иван Грозный взялся сам проверять расследование. У Басмановых и Вяземского больше не получалось скрыть какие-то факты, выгородить виновных.

Тут-то и обнаружилось – большинство заговорщиков не настоящие православные, состоят в тайной секте. Её главное гнездо в Новгороде под покровительством Пимена. Открылось и то, что Пимен с сообщниками оклеветали митрополита Филиппа. Осудили без всякой вины. Иван Васильевич решил отправиться в Новгород и одним махом захватить местных злодеев. Но Пимен был архиепископом. Арестовать его было нельзя, пока он важный служитель Церкви. А царь даже сейчас не хотел нарушать законы.

Иван Грозный велел митрополиту Кириллу созвать Церковный Собор. Дал ему доказательства, что Пимен – изменник и сектант. А в Тверской Отрочь монастырь послал своего доверенного слугу, Малюту Скуратова. Приказал освободить Филиппа, привезти на этот Собор. Чтобы его официально оправдали и он снова мог служить Церкви. Однако царь до сих пор не знал, что в заговоре состоят Басмановы. Следствие ещё не добралось до них. Но Филипп-то знал, что Басмановы действуют заодно с Пименом! И ещё много чего знал. А охранял его подручный Басмановых, пристав Кобылин. Опасного свидетеля решили убрать. Гонец с приказом Басмановых помчался в монастырь.

Малюта Скуратов опоздал всего чуть-чуть. Он нашёл Филиппа уже мёртвым. И смерть подстроили, чтобы не было похоже на убийство. Так затопили печь в келье митрополита, что он умер от угара. Скуратов отругал настоятеля и монахов. Арестовал Кобылина за то, что плохо содержал Филиппа, допустил его гибель. Вернулся к царю и доложил – угорел митрополит, задохнулся от дыма.

Иван Грозный как раз собрал опричников, выехал в Новгород. К этому времени опричников было около 5 тысяч. Но царь взял с собой лишь полторы тысячи. Чтобы скакать побыстрее и нагрянуть внезапно. Захватить заговорщиков врасплох, пока не разбежались. Но ведь и рядом с царём ещё были изменники. Вяземский послал гонца к новгородским боярам и Пимену. Предупредил – государь едет к вам.

Хотя они не успели ничего предпринять. Скуратов с передовым отрядом летел стрелой. 2 января 1570 года он примчался в Новгород. Сразу перекрыл заставами все ворота, никого не выпуская. У Малюты уже был список здешних заговорщиков. Прошлись по домам и арестовали их. Через шесть дней прибыл царь. Пимен ещё был архиепископом, поэтому его пока не трогали. Он пытался вести себя как ни в чём не бывало. Изображал, будто очень рад приезду Ивана Васильевича. Вышел торжественно встречать его со священниками, с крестом.

Но государь не принял от него благословение. Сказал: «В твоей руке не животворящий крест, а орудие убийства». Он не нарушил законы и своё обещание не вмешиваться в дела Церкви. Дозволил архиепископу вести службу в главном храме. Но позже в этот же день прискакали гонцы из Москвы. Привезли постановление Церковного Собора: Пимен за свои преступления лишается сана архиепископа и священника. Только после этого царь велел арестовать его. Взяли под стражу и бояр, слуг Пимена.