– Все в порядке. Это моя вина: я была слишком тщеславна и убрала повязку раньше срока.

Прошло две недели после моего возвращения из Подземного мира. Ампутированный палец едва успел затянуться рубцом, хотя лечение проходило без проблем.

Санджит тут же бросился ко мне, прижав мою ладонь к губам, и беспокойно проверил своим Даром наличие инфекции.

– Жара нет, – пробормотал он с явным облегчением.

Он выглядел великолепно в богато украшенной черно-золотой тунике. Его карие глаза были подведены сурьмой, а бороду и кустистые брови подстригли так, чтобы подчеркнуть его волевое лицо.

– Хотя пульс слегка учащенный. Ты еще не до конца восстановилась, солнечная девочка. Пока мы не будем уверены, что смерть Полководца оставила тебя полностью, не напрягай свое сердце. Никаких тренировок или внезапных потрясений.

Я лукаво ему улыбнулась и поддразнила через Луч:

«Совсем никаких потрясений? Прошлой ночью ты так не считал, когда мы…»

Ухмыльнувшись, он не дал мне договорить, сбив с мысли поцелуем. Но я чувствовала его беспокойство. Как только я вернулась из Подземного мира в виде едва теплой бессознательной ноши на спине Иранти, Санджит прижал меня к груди, плача от облегчения. Разумеется, Дайо и остальные тоже праздновали мое возвращение, но Санджит все эти две недели не оставлял меня ни на миг: менял мне повязки на пальце, кормил горячим рагу, относил меня каждое утро в баню и обнимал по ночам. Похоже, даже сейчас он не до конца верил, что я действительно вернулась. Что, в отличие от Сендила или его матери, и многих других, кто был ему дорог, я навсегда с ним. Что я не исчезла, как дым. И никогда больше не исчезну.

Слуги отогнали Санджита от меня, боясь, что он испортит мой макияж. Я их не винила – мастерицы красоты были людьми искусства, а я сегодня была их шедевром. После нескольких завершающих штрихов они подвели меня к большому зеркалу.

Дайо возник в отражении рядом и приобнял меня за плечи одной рукой, крепко прижимая к себе.

– Я всегда представлял тебя именно такой, – прошептал он. В его ясных глазах блестели слезы. – После твоего возвращения.

Для обычных торжеств и пиров меня одевали и красили так, чтобы я выглядела теплой, заманчивой, как прелестный огонек. Но сегодня, на мою коронацию, я выглядела неприкасаемой, как звезда. Прекрасной и ужасающей: сверкающая императрица со Стены Смотрящих.

Мои руки, скулы и ключицы светились золотой пудрой, как будто я была вырезана из гладкого камня. На переносице и над каждым глазом красовались алые точки. На шее блестело ожерелье из нескольких металлических колец. Спереди мои волосы были заплетены в мелкие косички, а на затылке парили темным невесомым облаком. На фоне кудрей сверкала корона Айеторо – вертикальный золотой диск, похожий на солнце, поднимающееся из головы. Эту корону восстановили после того, как она двести лет пылилась в склепах Олуона.

Мой наряд был в тон агбады Дайо: фиолетовая ткань ашоке, такая темная, что она казалась почти черной, и украшенная золотыми нитями. Эта ткань струилась вокруг тела, а пояс и шлейф были украшены драгоценными камнями. Но я знала, что именно Дайо, наблюдавшему за мной в зеркале, нравится больше всего: окрашенная в радужные полосы маска львицы на моей груди, которую он повесил мне на шею в тот же миг, как только я вернулась из Подземного мира.

– Вы прекрасно выглядите, госпожа императрица. – За нами возникло отражение Адуке. Ее заикание почти исчезло. – Вам все еще нужно, чтобы я что-то сделала?

Я повернулась к ней – браслеты звякнули на запястьях, – наклонилась и коснулась ее руки:

– Ты еще помнишь историю о моем детстве, которую я тебе показывала? Об усадьбе Бекина и Детском Дворце?

Адуке выглядела оскорбленной.

– Разумеется! – Она постучала пальцем по своему виску. – Настоящий гриот ничего не забывает.