Глава 4

Попытка проведения уголовной реформы забуксовала, упершись в административный аппарат империи. Николай Александрович не планировал проводить глобальные реформы, думая о том, что постепенные изменения намного лучше. Однако тут прям даже как-то растерялся.

Например, для него оказалось удивительным открытием, что в том же Госсовете числилась какая-то прорва всякого рода случайных людей. Вроде и не справился с работой. А человек уважаемый. Поэтому его снимали с должности и назначали состоять при Государственном совете. И там этот «товарищ» участвовал в работе разнообразных комиссий и законосовещательной деятельности. Что влекло за собой массу удивительных вещей.

За годы позднего Александра II и Александра III там скопилась масса всякого рода реакционных, консервативных, но безумно уважаемых людей. За что, правда, непонятно, но заслуженных и уважаемых. Этакие труженики «попы и языка». Высиживать, подсиживать да сплетни пускать и по ушам ездить – вот и все, что они умели. А как дошло до реального дела – сразу стали топить в согласованиях, обсуждениях, уточнениях и прочих крайне увлекательных вещах. Ну и правки посыпались.

Николай Александрович ведь «в запале позабыл» учесть интересы сословий. Духовенства того же. Как же так? Ведь по новому уложению духовных лиц также надлежало судить, как простых обывателей. А дворяне? Про них, выходит, тоже забыли? Ну и так далее.

Понимая, что из-за таких деятелей все может быть спущено на тормозах, Император решился на серьезный и совершенно неожиданный для окружающих шаг. Он решил создать парламент. Казалось бы, какая связь? Но разогнать Государственный совет без тяжелых последствий для себя он не мог. А вот трансформировать, да еще под всеобщее ликование, – без всяких проблем.

Но парламент – опасная штука. От брата там, в будущем, он наслушался того, какие кренделя выписывала Государственная дума в начале XX века. Да и потом, после реставрации в 90-е годы, развлекалась как могла. Поэтому он решил пойти на одно ухищрение, затрудняющее всемерно прохождение в нее всякого рода одиозных личностей. Разумеется, не выдумывая ничего нового. Просто воспользовавшись наработками Древнего Рима. Ну… в какой-то мере и с некоторым переосмыслением.

Избирательная система была утверждена несколько необычная. Так, голосовать мог любой человек, достигший двадцати пяти лет, состоящий в браке и имеющий некоторый минимальный имущественный ценз. Достаточный для того, чтобы отсеять самую лютую деревенскую бедноту и наиболее низкооплачиваемых рабочих.

Люди выбирали на местах выборщиков, остающихся в этом статусе на десять лет. По дюжине на каждую административную единицу – каждого в своем округе. Как несложно догадаться, выборщик, как и избиратель, должен был соответствовать определенным требованиям. То есть быть не моложе тридцати лет, состоять в браке, иметь минимум одного ребенка, законченное высшее образование и имущества не менее чем на пятьсот рублей и, главное, безупречную репутацию. Судимость или какой-либо скандал могли стать основанием для отзыва статуса выборщика. Участие в революционных действиях, стачках, беспорядках и прочем – аналогично.

Выборщики жили в своем регионе и прибывали в Санкт-Петербург только при необходимости избрания кого-то в парламент, который состоял из двух палат: Государственного совета и Сената. Да-да, Правительствующий сенат Император тоже решил перетряхнуть, ибо пользы от этого органа в его текущем состоянии не видел.

Государственный совет наполнялся из расчета по три «советника» на каждую административную единицу, а Сенат – по одному. С полномочиями на пятнадцать и двадцать лет. Требования для кандидатов в Госсовет и Сенат были практически такие же, что и для выборщика, за исключением ряда поправок и дополнений. Возраст советника не должен быть ниже сорока лет, а сенатора – пятидесяти. Детей требовалось не менее двух и трех соответственно. А к безупречной общественной репутации добавлялся стаж беспорочной государственной службы не менее пяти лет советнику и десяти сенатору.

При этом советники, избранные от губернии или области, работали сообща, под руководством своего сенатора, в тесном взаимодействии с выборщиками на местах. Более того, кто-то один из этой троицы должен был находиться в регионе, дабы поддерживать с ним живую, непосредственную связь.

Красиво? Ну, вполне. Во всяком случае, Императору эта идея понравилась. Ибо она всецело затрудняла прохождение в парламент всякого рода мутных личностей и скандалистов. Только уважаемые люди, которые уже показали себя в деле.

Да и функции задуманный Императором парламент должен был выполнять непривычные. Прежде всего – это земское представительство. Император хотел получить инструмент обратной связи с регионами. Далее шел общественный контроль в любых делах, кроме тех, что касались государственной тайны. Например, на военные объекты или в зону боевых действий парламентарии лезть не имели права. Потом шла публичная экспертиза законопроектов. Не законосовещание и законотворчество, а экспертиза… аудит. Тут плохо, там ничего, здесь работать не будет, там вступит в противоречие с тем-то и так далее. Ну и последняя функция – судебная. Парламент, а точнее, Сенат выполнял функцию Верховного суда Российской империи, выше которого был только Император.

Непривычно. Необычно. Однако и государственные советники, и сенаторы оказывались очень плотно загружены работой. Особенно по взаимодействию со своим регионом.

Эта новость о созыве парламента настолько взбудоражила жителей Российской империи, что они погрузились в ее обсуждение, совершенно игнорируя происходящие фоном события. Тут и роспуск Государственного совета под предлогом подготовки к выборам. И подписание нового Уголовного уложения, которое должно было вступить в силу с 1 января 1890 года. Буквально пинком, несмотря на отчаянные попытки противодействия. И министерская реформа. И многое другое… Все поглотила едва ли не истерия и ликование образованных слоев общества вокруг учреждения парламента. И не только в России. Ведь Император заложил в формулировки подготовленного им манифеста один подвох, который сразу же все разглядели.

Он не указал пола. Более того, все формулировки были гендерно нейтральны. Так что по всему выходило, что в России вводился не только парламент, но полноценное избирательное право для женщин. Впервые в мире! Больше нигде и ни у кого его не имелось. Более того – женщины могли быть выборщиками и, теоретически, даже государственными советниками или сенаторами, если смогут получить нужную выслугу.

Шок и трепет! Суток не прошло, как начался совершенный галдеж журналистов по всему миру. Кто-то ругался. Кто-то восторгался. А суфражистки, что боролись за право голосовать для женщин, даже митинги стали устраивать и слать Императору самые теплые и ласковые телеграммы с благодарностью, поздравлениями и чуть ли не признаниями в любви.