Странно, но эти слова почему-то успокоили Бертрана, а может быть, причиной тому было выпитое вино или мягкая постель герцогини — Бертран уснул. Некоторое время Изабелла де Клико, уже давно забывшая свое настоящее имя, печально улыбаясь, разглядывала его юношеское лицо, пальцем оглаживая брови и краешки губ. Мальчик был прав, ему здесь не место. Сама она прекрасно знала мир, укрывшийся за зубчатой крепостной стеной. Мир этот был фальшив, и сама крепостная стена со сторожевыми башнями выглядела декорацией, а все они произносили реплики, кем-то обозначенные в пьесе. Но никакая игра не смогла бы вернуть жителям фальшивого королевства того, что они безвозвратно утратили, — свободы. Можно достойно сыграть любую роль, кроме единственной — невозможно сыграть свободного человека. Впрочем, подобные мысли Изабеллу де Клико не очень-то донимали. Сама она не была свободной ни одного из прожитых дней.
ЗАГОВОР СОЗРЕЛ,
29 августа 1953 года
За окном где-то далеко пронзительно и злобно кричали обезьяны.
Они не давали спать королю, и Луи подумал, что всю эту вопящую дрянь следует истребить, послав в сельву экспедиционный отряд. Некоторое время он лежал, глядя на яркие звезды в небе за окном. Мыслей не было, однако в душе проснулась и росла какая-то тревога. Король верил предчувствиям, они не раз выручали его в безвыходных ситуациях, что складывались в той, прежней жизни, которую он старался забыть.
Лязгнул засов двери, заставив короля оторвать седую, коротко остриженную голову от подушки.
— Кто? — король Луи потянулся за короной, лежащей на резном столике рядом с постелью. — Кто, черт возьми?
Королевские покои наполнялись людьми.
Первым вошел в алой митре и красной шапочке кардинал Ришелье, сопровождаемый начальником дворцовой стражи. За ним в узкую дверь, сопя, протиснулся церемониймейстер Шатонеф дю Папа, мелькнула острая крысиная мордочка кардинала Сутерне, с решительным видом вошел дюк де Солиньяк. Четырнадцать заговорщиков упрямо решили осуществить комплот до конца. Комната заполнялась людьми.
Людьми?
Комната заполнялась тенями прошлого. Не кардинал Ришелье, с бледным решительным лицом, стоял во главе заговорщиков — водитель гестапо Ганс Мерер пришел свести счеты с начальством. Не кардинал Сутерне в нетерпении жевал тонкие синие губы — интендант имперского хозяйственного управления Ганс Шернгросс дрожал в ожидании королевских сокровищ.
— Все кончено, Таудлиц, — сказал церемониймейстер Шатонеф дю Папа, бывший когда-то начальником караула в Освенциме.
— Вон! — багровея лицом, закричал король. — Вон, неблагодарные твари!
На лицах заговорщиков мелькнул мимолетный испуг, но сейчас в королевских покоях стояла стая, которая в силу своей численности уже не боялась вожака.
Короля связали. Корона мягко и беззвучно покатилась по полу.
— Ключ! — решительно сказал кардинал, выставляя узкую маленькую ладошку. — Ключ, группенфюрер!
— Свиньи! — сказал король, цепенея от бешенства. — Неблагодарные свиньи!
Связка ключей оказалась висящей у него на волосатой груди. Ее сорвали, причинив королю боль.
Луи XVI засмеялся.
Заговорщики удивленно смотрели на него.