Герцогиня де Клико не любила, когда он приходил к ней, заранее не уговорившись о свидании.

— Мой милый, — говорила она. — Вы ведь не единственный претендент на мое тело. Я бы не хотела ставить в неловкое положение ни вас, ни возможного гостя лишь из-за того, что вы явились неожиданно, повинуясь единственно капризу своей души или зову плоти.

Но сейчас Бертрану было наплевать на счастливых соперников. Он ворвался в будуар герцогини без стука. Герцогиня была одна. Как всегда, она была полуодета.

— Изабелла, — Бертран уткнулся в мягкие податливые груди, от которых пахло духами и женским потом. — Спаси меня, Изабелла!

— Ну что ты, малыш, что ты, — сказала опытная проститутка, которая немало повидала на своем нелегком веку. — Ты снова накручиваешь себя? В конце концов, неудачное застолье совсем не повод, чтобы впадать в отчаяние. Король погорячился, а остальные… Можно ли требовать галантности от тех, кто всю жизнь носил сапоги и даже любовью чаще всего занимался, их не снимая? Что случилось? Откуда такой надрыв? Ты ранишь мне сердце своим отчаянием, малыш!

— Мне страшно, — сказал Бертран. — У меня ощущение, что они вот-вот набросятся на меня и растерзают. Господи, ну зачем я сюда поехал? Польстился на дядины марки? Так мне они не достанутся, все равно отнимут.

Изабелла гладила его по голове. Словно несмышленого ребенка утешала.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Тебе просто надо усвоить правила, которые позволяют человеку выжить в любом обществе. Разве тебе не говорили о существовании таких правил?

Первое правило: держись сильного, он и сам не пропадет, и тебя в обиду не даст. Второе, не менее важное правило — грызи слабого, если ты этого не сделаешь, слабый окрепнет и однажды загрызет тебя. Третье правило: копи любовь и ненависть, и то и другое нельзя расплескивать без причин, однажды эти чувства могут понадобиться, и тогда будет обидно, что ты растратил их преждевременно. Еще надо всегда помнить, что ни друзей, ни врагов нельзя подпускать слишком близко к себе. У врага появляется соблазн воспользоваться этим, а сегодняшний друг может обратиться завтрашним врагом. Если проблему нельзя решить, лучше от нее отмахнуться — всегда есть шанс, что все рассосется естественным путем.

— Ты словно сказку рассказываешь, — тихо вздохнул Бертран.

— Я учу тебя жизни, дурачок, — сказала бывшая проститутка, которой волею случая досталась роль герцогини в странной и запутанной пьесе, написанной литератором из СС. — Все в жизни уже происходило, жизнь имеет универсальные законы, для того, чтобы все было хорошо, надо придерживаться этих законов.

— Я хочу убежать отсюда, — сказал Бертран. — Хочешь, мы сбежим вместе?

— И куда я пойду? — грустно улыбнулась герцогиня. — Вернусь в публичный дом, отсасывать морячкам за десять долларов? Лучше уж я доживу жизнь здесь, пусть липовой, но герцогиней. Впрочем, почему липовой? У меня есть зажиточный дом, у меня есть рента, у меня есть слуги. Разве кто-нибудь даст это мне в том мире?

— Тогда помоги мне, — жарко сказал Бертран.

— Это невозможно, — сказала герцогиня де Клико. — Никто не знает дорог назад, кроме самых доверенных слуг короля. А сельва не любит незнаек, от них в ней очень скоро не остается даже следов. Если с тобой не покончат хищники, то твою кровь выпьют древесные пиявки. Ускользнешь от них и попадешь в лапы к индейцам, которые очень не любят белых людей за все, что они сделали с ними. Знаешь, что они сделают с тобой?

Герцогиня встала, прошлась к туалетному столику, с тускло отблескивающим зеркалом на нем, и вернулась в постель с двумя бокалами и бутылкой вина.

— Выпей, мой мальчик, — сказала она. — И поверь, что в этом доме ты всегда найдешь сочувствие и понимание.

— Но почему? — не сдержался Бертран.

Герцогиня поняла его по-своему.

— Потому что я люблю маленьких несмышленых петушков, которые воображают, что все усвоили в этой жизни, — сказала она. — Однажды кому-то приходится объяснять им, что все это совершенно не так.