— Стой, проклятый старик, — опомнился купец. — Стой, кому говорю! Ты мне за все заплатишь. О, мой товар! — но выбежавший на шум из калитки Ахматбей удержал купца.

— Молчи, о несчастный! — зашипел он на него. — Неужели тебе мало того что ты уже потерял? Теперь ты хочешь потерять все?

— Почему? — не понял купец.

— Ты связался с Насреддином, будь он проклят во веки веков! — взмахнул руками Ахматбей.

— Так это… — выпучил глаза купец, указывая пальцем на удаляющегося старика.

— Да, да, это он, Насреддин, чтоб его растерзали пустынные шакалы. Моли всевышнего, что ты потерял так мало. Но зайди в дом, и я тебе обо всем поведаю. А ты — вон отсюда! — выпихнул меняла в калитку бедняка. — И чтобы я тебя больше не видел здесь, — погрозил он кулаком ему вслед.

— Но как же… — бедняк едва не плакал.

— Вон, я сказал! — прикрикнул на него Ахматбей и захлопнул калитку.

Бедняк повесил голову и поплелся прочь. Но ушел он недалеко. За поворотом улицы его перехватил ходжа.

— Скажи, что у тебя стряслось?

— Да ну, не хочу даже говорить, — только и отмахнулся бедняк. — Вы все равно ничем не сможете помочь.

— Кто знает, кто знает. Но для начала ты все-таки расскажи.

— А что рассказывать? Двадцать лет я копил деньги, откладывая по монетке на свадьбу дочери. Но поскольку дома хранить их я не решился, то обратился к Ахматбею. Тот согласился держать их у себя. Он сказал, что надежнее места мне не найти, и даже обещал процент. А когда деньги мне понадобились, и я пришел, чтобы забрать их, он сказал, что ничего у меня не брал и потому возвращать не собирается.

— И ты не брал с него никакой расписки?

— Откуда я мог знать? Я плету корзины, и ничего не знаю о том, как следует поступать с деньгами.

— Да-а, — призадумался ходжа, — дело крайне сложное.

— Я же говорил, — окончательно расстроился бедняк.

— Ну, да не беда. Думаю, все образуется, — подбодрил его Насреддин.

— Как образуется?

— Ты знаешь еще кого-нибудь, кто давал Ахматбею деньги на сохранение?