— Майор, стрелять-то умеешь? — протянул ему ружье Шубин.

— Нормативы сдавал, — уклонился от прямого ответа Лунин.

— Ясно, — вздохнул Константин Сергеевич, — ну стрелков тут и без тебя хватает, так что можешь расслабиться и получать удовольствие. Ружье самозарядка, четыре патрона имеется. Ежели что, дальше чем метров на сорок не стреляй, может, утку и подранишь случайно, да только все равно улетит, потом не найти будет.

— Хорошо. — Лунин закинул ружье за плечо, предполагая, что там оно и останется на протяжении всей охоты.

— И про отдачу не забывай, — напомнил ему подполковник, — это тебе не из «макарова» булькать, плечо мигом отшибить можно, так что прижимай как следует.

— Я понял. — Предположение Ильи о том, что ружьем он не воспользуется, переросло в уверенность.

Оставив ехавших во второй машине сопровождающих заниматься обедом и протапливать заимку, охотники, а вместе с ними и Лунин, двинулись в сторону расположенного поблизости лесного озера. На самом деле озер, как вскоре узнал Илья, было два, они соединялись между собой короткой, всего метров триста длиною, протокой. Расположенное чуть выше озеро называлось Гусиным, хотя гусей здесь уже давно никто не видел. По странному стечению обстоятельств летящие с севера гуси упорно избегали этого водоема. Зато уток всех мыслимых пород на нем всегда было в изобилии, особенно осенью, когда к постоянным обитателям прибрежных камышовых зарослей присоединялись пролетные птицы.

Расположенное ниже по течению озеро, к которому и направлялись охотники, именовалось Теплым. Оно было чуть меньше в размерах, чем Гусиное, и из него вытекала та самая Каторжанка, на берегу которой не так давно Илья делал остановку по дороге в Засольск. Ступив на сразу же ушедшие под его весом в мутный ил доски, Илья присел на корточки и коснулся пальцами воды. Вода в Теплом озере была ледяной.

— Купаться не рекомендую, — рассмеялся подошедший Шубин, — вот после баньки можно будет окунуться, если, конечно, здоровье позволяет. Иван Андреевич, кстати, у нас любитель таких процедур. Что, Иван Андреевич, — обернулся он к стоящему неподалеку Короленко, — разделимся?

— Пожалуй, — кивнул писатель, — если Илья не возражает, мы с ним двинем к Гусиному, а вы здесь с Фадеем развлекайтесь. Саймон, — кивнул он на внимательно слушающего спаниеля, — пусть с вами будет, здесь поглубже.

Илья был совершенно не против. Ему нравилось идти по узкой, тянущейся вдоль берега одного, а затем и другого озера тропе, дышать прохладным таежным воздухом и любоваться открывающимися осенними пейзажами. Висевшее за спиной ружье, которое он, глядя на Короленко, перевесил так, чтобы оно не било при каждом шаге по боку, придавало ему ощущение собственной, неведомой ранее значимости. Сейчас он не просто гуляющий без дела турист, не какой-то беспрерывно щелкающий фотоаппаратом любитель природы. Он — охотник. Лунин коснулся рукой приклада. Кто знает, может, ружье и пригодится ему сегодня. Кстати, ведь недаром говорят, что новичкам везет. Что, если он сегодня превзойдет в меткости всех собравшихся? Однако, вспомнив результаты последних зачетов по стрельбе, Илья усмирил разбушевавшуюся фантазию и поспешил за свернувшим с основной тропы к озеру Короленко. Обернувшись, тот остановил капитана:

— Ступайте дальше, метров через тридцать — сорок будет следующий отворот к воде. Встаньте наизготовку и ждите, если после моего выстрела прямо перед вами утка взлетать не станет, пройдите немного вперед, может, шуганется какая. Здесь везде мелко, сапог вам хватит. Если взлетит несколько, выбирайте ту, которая уходит прямо от вас, так легче попасть.

— Хорошо, — так же негромко отозвался Лунин, — через какое время ждать вашего выстрела?

— Три минуты, думаю, вам на все хватит, — Илья и Иван Андреевич взглянули на часы одновременно, — время пошло.

Илья вернулся назад и двинулся по тропе, огибающий разросшиеся непроходимой стеной заросли ивы. Пройдя не более пятидесяти метров, он действительно увидел слева от себя просвет между густыми зарослями, куда уводила еле заметная тропка. Скинув ружье со спины, Илья крепко стиснул его обеими руками и, осторожно ступая, направился к берегу. Когда он вышел к кромке воды, прошло меньше двух минут с момента его расставания с Короленко. Илья вновь взглянул на часы, у него было время успокоиться и приготовиться к стрельбе. Еще бы только знать, как это сделать, тоскливо подумал Лунин, чувствуя, как сердце начинает биться все громче и быстрее, грозя своим грохотом распугать прячущихся в камышах уток.

Выстрел, которого Илья так ждал, прозвучал неожиданно. Стрелка Лунин не видел, а вот на взлетевшую и тут же камнем рухнувшую обратно в камышовые заросли птицу он отвлёкся. И чуть не прозевал тот сладкий для любого охотника момент, когда почти у него из-под ног выпорхнули и, натужно маша крыльями, начали набирать высоту две серые птицы. Лунин поспешно выстрелил, даже не успев прижать ружье к плечу, и тут же получил болезненный удар прикладом. Не обратив внимания на резкую боль, он, ведомый охотничьим азартом, прицелился более тщательно, со всей силы вжал приклад в камуфляжную ткань куртки и нажал пусковой крючок.

На этот раз он все сделал правильно. Вылетевшая из ствола дробь смертельным роем устремилась за набиравшей высоту птицей. Но утка уже была слишком высоко, теперь ни Лунин, ни его ружье не представляли для нее никакой опасности. Илья проводил птиц разочарованным, полным обиды взглядом. Махать рукой улетевшим вдаль кряквам ему вовсе не хотелось.

Когда Иван Андреевич и уныло плетущийся за ним Лунин вернулись к заимке, остальные охотники уже собрались возле небольшого костра, над которым была установлена металлическая тренога с закрепленным на ней здоровенным котелком. Все дружно наблюдали за тем, как Фадей аккуратно снимает мутную пену с поверхности кипящей воды, а затем, что-то бормоча себе под нос, пробует ароматный бульон и от удовольствия закатывает глаза.

Постояв так несколько секунд, Фадей, очевидно, пришел к выводу, что его творение требует некоторой доработки, потому что бросил в бурлящую воду еще несколько горошин черного перца и пару лавровых листов. Вряд ли это на сколько-то заметно изменило вкус готовящейся ухи, но, попробовав бульон повторно, Фадей удовлетворенно изрек:

— Вот теперь то, что надо. Не уха, сказка.