— Ну да, пожалуй, — согласился Лунин, — хотя я вот вам честно скажу, во всем этом больше шума, чем правды.

— Это вы сейчас о чем? — не понял Короленко.

— Да о том, что все в органах купленные и только деньги со всех стригут. И с подследственных, и с потерпевших. Вот поверьте мне, не так все это. Не все мы чудовища.

Лунин вдруг понял, что, брызгая слюной, кричит на ничего не понимающего писателя. Он смущенно замолчал и уставился в возвышающийся над столом медный, потемневший от времени кальян.

— Ну вот видите, — голос Ивана Андреевича звучал успокаивающе, — работа не обязательно меняет самого человека. Во всяком случае, не настолько, чтобы начинать из-за этого беспокоиться.

— А если все же меняет?

— Трудно сказать, — пожал плечами Короленко, — наверное, тогда человеку стоит поискать другую работу.

— Ох, Иван Андреевич, — вздохнул Лунин, — на все у вас есть ответ. Но неужели вам самому ни разу не хотелось написать что-нибудь… — Илья задумался, подбирая нужные слова, — что-то на злобу дня, что-то современное.

— «Что-то современное», — насмешливо повторил писатель. — Что вы под этим подразумеваете? О чем надо писать? О чиновнике-коррупционере, умершем от передозировки кокаина на празднике после получения очередного отката? О разочарованном в жизни молодом человеке, которого не понимают все, включая родителей, и который, в свою очередь, пытается понять, почему они его не понимают? Или о разочарованном в жизни немолодом человеке, которого не понимают все, включая собственных детей, но который слишком много видел в жизни для того, чтобы пытаться понять, почему они его не понимают?

— А что, — Лунин подумал вдруг, что третья рюмка абсента была бы вполне уместна, — нормальные темы. И как только вы так все быстро это придумали. Особенно вот про это, где понимает, что не понимают, но не понимает почему.

— Перестаньте, — небрежно махнул рукой Короленко. — На самом деле, писать современную прозу очень легко. Все скучно и предсказуемо, этим любой дурак заниматься может. Здесь что важно — разобраться с главным героем и определить свою целевую аудиторию. То есть она, эта аудитория, должна воспринимать этого вашего героя как своего.

— Как себя? — уточнил Лунин.

— Не обязательно, но приближенно. То есть если вы пишете для молодежи, но с претензией на то, что ваш читатель человек думающий, а значит, думающий, в том числе, и о завтрашнем дне, вашему герою может быть и под тридцать, и тогда студенты, во всяком случае студенты-старшекурсники, недавние выпускники вузов, молодые специалисты, а также те, кто не так давно перерос эту возрастную категорию, — ваши потенциальные покупатели.

— Да, широкий круг читателей получается, — согласился Лунин.

— Насчет читателей не знаю, а вот покупателей — точно. Любой так называемый современный бестселлер — это всего лишь бизнес-проект, в котором смысла не больше, чем в «Засольских ведомостях». Итак, с возрастом разобрались, идем дальше. Чем он занимается? Точнее, кто он?

— Кто? — непонимающе переспросил Илья.

— Изначально он лузер.

— Неудачник, — кивнул Лунин.

Короленко поморщился.

— По смыслу похоже, но не то. Как таковых неудач у него в жизни не было. Родился, учился в школе, кстати, неплохо, поступил в институт, кстати, на бюджет, после института трудоустроился. Он не неудачник. Он лузер.