Корпуса центральной больницы региона были похожи на витые стеклянные ракушки разного размера, выросшие посреди дубового парка. Их скопление обрамлял полукругом многоэтажный корпус стационара, стеклянной стеной возвышающийся на берегу реки. А в центре архитектурной композиции белело древнее отреставрированное здание администрации, построенное, как гласила голографическая табличка у входа, аж в середине девятнадцатого века. Трехэтажное, с двускатной крышей и декоративными полуколоннами во всю высоту, на фоне блестящего на солнце стеклянного великолепия, оно выглядело сущим анахронизмом, но делало парк более уютным.

Вейст, покачивая бёдрами в бежевых штанах с множеством карманов, вышла из центрально входа, повесив на плечо такую же бежевую куртку. Кошка направилась по петляющей между дубов дорожке к одной из ракушек, возле которой у неё была назначена встреча, одёргивая на ходу серую майку с узорами из чёрных тевтонских крестов. Соломенные волосы самки были на всякий случай уложены в две, заплетённые одна возле другой, косички на затылке. Встреча с именитым доктором не должна было закончиться дракой, но мало ли? На кронах деревьев суетились у своих гнёзд вороны. Зелёные глаза с тонкими полосками зрачков с интересом следили за перемещениями маленьких чёрных птиц. Вероятно, в Вейст в такие моменты просыпался древний инстинкт охотника. Так и хотелось повыше подпрыгнуть и вцепиться в один из этих каркающих комков с перьями. Только вот если она позволит себе придти на встречу с вороной в зубах, делу это вряд ли поможет.

Как и у многих сильных самцов мира сего, слабое место заказанного ей главы корпорации оказалось в самке. А если быть точнее, в дочери господина Хепру. Любопытная деталь оказалась в досье, присланном капитаном, а когда Вейст по своим каналам выяснила подробности, стало ещё любопытнее. После того, что Хепру-младшей пришлось пережить по вине отца, любая самка любого вида должна была быть на него озлоблена, а уж зная матриархальный уклад жизни инсектоидов… Нет, «благодарная» дочь наверняка воспользуется шансом насолить «любимому» папаше. И Вейст хотела на этом сыграть.

В солнечном скверике, удобно устроившись на краю лавочки, кошку ждала самка богомола, практически точная копия существа с голограмм, присланных эсэсбешником. Никаких половых различий определить было невозможно: те же оранжевые пластины с тигриными полосами, зазубренные жавлы, шипы на локтях и голенях. Хотя, приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что она была поменьше и потоньше отца, что для насекомых нетипично. Она была одета в некоторые детали кристально белой медицинской формы. На её плечах были каплеобразные пластиковые щитки, с обозначением ранга, ещё две такие пластины, прикреплённые к поясу с подручными медицинскими инструментами, прикрывали бёдра. Доктор носила небольшие шорты, на когтистые руки были натянуты полупрозрачные, доходящие до локтя перчатки с прорезью для шипов, ноги украшали трёхпалые подобия невысоких сапог.

Усаживаясь рядом, Вейст украдкой рассматривала правую сторону треугольной головы самки. По одному из больших фасетчатых глаз, ниже черного пятна, шли серые неровные полосы, похожие на следы от когтей. Это были протезы маленьких глазок, составляющих большой зрительный орган богомола, следы нападения мерзавцев, подосланных обезумевшим отцом. Госпожа Хепру заметила направление взгляда кошки и успокоила:

— Можете смотреть прямо. Это больница, здесь травмы — обычное дело.

Было удивительно слушать её хриплый голос с щелкающими согласными. Вейст протянула руку для приветствия.

— Как лучше к вам обращаться, — вежливо поинтересовалась кошка.

— Моё имя Гелиона. У меня немного времени между операциями, давайте проведём его с пользой. Что у вас ко мне за дело, касающееся моего отца?

— Мне жаль, что вам пришлось пострадать по его вине, — пошла в лобовую атаку Вейст. — Многие самки прошли через это и посочувствовали бы вам, — несла она чушь о женской солидарности, хотя ни сама она, ни одна её знакомая в подобной ситуации не были.

— Если вы представляете организацию феминисток, либо лесбиянок, беседу нашу стоит закончить немедленно, — отрезала доктор, видимо одежда кошки показалась ей слишком мужиковатой.

— Нет, я представляю, пусть и негласно, государственную структуру. Власти ЕС подозревают вашего отца в антигосударственной деятельности, и я хочу спросить, не имеете ли вы сведений, способных это подтвердить.

— Или опровергнуть? Удивлены? Я с первой секунды поняла, куда вы клоните и чего ожидаете. И я вам могу только посочувствовать. Структура, которая вас использует, защищать вас ни от него, ни от меня не станет. — Доктор встала с лавочки и замерла перед Вейст, скрестив руки на груди.

— Вам я как раз и не угрожаю. Его обвиняют в связях с Федерацией, вы сами знаете, чем для вас это может обернуться. И после того, что произошло в вашей семье, с вами и братом, я пытаюсь защитить вас! — пыталась купить её доверие Вейст.

Гелиона помолчала, затем снова присела на лавочку, под шелестящую на ветру зелень дуба.

— Совершенно не верится в вашу искренность. А что, по-вашему, с нами произошло?

— К вам по его приказу подослали тварей, которые вас изуродовали и изнасиловали, а вашего младшего брата он убил собственными руками! Или я не права?

— Правы. А как вы думаете, почему? — Вейст молча развела руками. — Вы, как и ваши наниматели, плохо себе представляете, что он за существо.

Опершись на подлокотник лавочки, Гелиона начала рассказывать историю своей семьи. Вейст уже успела привыкнуть к щёлкающим и трещащим звукам в её речи и перестала обращать на них внимание.

— В начале пути «Солар Глобал», тогда ещё «Солар Инкорпорейтед», возглавляла моя мать. Для нашего вида это было совершенно неудивительно, несмотря на довольно высокую ступень эволюции. А её супруг, вы будете удивлены, был всего лишь её телохранителем, точнее одним из телохранителей, вместе со своим старым товарищем по имени Рохха. Компания превращалась в концерн, отец стал главой службы безопасности. Мать умело совмещала бизнес и семью, у неё появилось восемнадцать детей, из которых до выхода из личиночной стадии дожили трое. Не качайте сокрушённо головой, для нашего вида это абсолютно нормально. Инсектоиды рождаются подростками, поэтому у нас нет утомительной для родителей фазы «детства» с вскармливанием, беззащитностью и другими атрибутами родственных вам видов. Даже имя мы получили только после окукливания.