Царапая когтями и носками изящных чёрных военных полуботинок прорезиненный асфальт, кошка побежала от него, черное извивающееся чудовище в синих лохмотьях снова пустилось в погоню. Силы Вейст начинали таять, идеи стремительно кончались, а Рохха был уже так близко, что мог попытаться схватить её за хвост. Оставалось проверенное средство — превосходящая многие другие виды кошачья сила ног и цепкость когтей.
Повернув в проулок между близко стоящими девятиэтажками, Вейст побежала в образованный углами зданий тупик. Перед ней возникла стена и железная дверь в трансформаторную дома. Набирая скорость, кошка неслась прямо на неё. Рохха притормозил в метрах семи от тупика. Страшная рыбья морда недоумения выразить не могла, но оно, несомненно, присутствовало. А тем временем Вейст прыгнула вперёд, оттолкнулась ногами от загремевшей двери и, перевернувшись в воздухе с мастерством профессионального акробата, нанесла страшный удар пятками в грудь ихтиоиду. Рохха отлетел назад и, пока наёмник поднимался, кошка вспрыгнула на приоткрытый балкон третьего этажа, с него сиганула на второй этаж соседнего дома, и, пройдясь по трубе, исчезла за углом. Повторить подобный манёвр старый мутант, естественно, не мог, и теперь, чтобы догнать Вейст, ему пришлось бы оббегать один из домов.
Судя по всему, делать этого он не стал. Ещё немного попетляв по солнечным дворикам, Вейст вышла к автобусной остановке, где наконец отдышалась и размяла заболевшие пальцы. К счастью, быстро подошла маршрутка и через четверть часа кошка была уже в одном квартале от гостиницы, также предусмотрительно выйдя заранее.
Но делать там было уже нечего. С одной из сторон невысокой, украшенной сверху тремя пирамидками разной высоты башенки отеля, к бегущим к солнцу облакам поднимался столб клубящегося белого дыма. А возле входа кошка заметила скопление красных броневиков, утопающих в толпе недовольно галдящих заблаговременно эвакуированных постояльцев.
Наёмница подошла ближе. К своим машинам возвращались красные и синие пожарные роботы, Работники отеля в синих пиджаках тщетно пытались угомонить особо разбушевавшегося клиента — расписанного розовыми узорами серого носорога, мордующего огромным кулачищем одного из их коллег. Рядом галдели несколько карликовых оленей из вида пуду. Судя по пёстрым флагам у входа, в отель заехала делегация одного из непризнанных африканских государств. Мускулистый самец чуть более чем метровой высоты в модной салатовой майке поверх рыжеватой шерсти с белыми пятнами со знающим видом что-то вещал двум таким же невысоким самочкам.
— Эй, — обратилась к нему Вейст. — Ты в курсе, что там случилось?
— Чего, чего… — презрительно поглядел на кошку сей муж, коего она могла перешибить ударом хвоста. — Кретин один в номере чемодан с зажигательными гранатами оставил.
«В том числе с зажигательными!» — захотела поправить его Вейст и влепить затрещину по затылку с рудиментарными шишками вместо рогов. Просто так, со злости. Но сдержалась. Ибо злиться можно было только на себя. Товар заказчика, разные полезные в её деле штуки, портативный компьютер с кучей информации, в том числе и по делу Хепру — всё это в лучшем случае забрал Рохха, а в худшем обратилось в пепел. А то и наоборот, как посмотреть. Хорошо, что хоть кредитные счета и электронные документы хранятся в памяти микромобильника! Взялась на свою голову: две обещанные рептилоидом тысячи как раз уйдут, чтобы восполнить потерю оборудования. Да и будут ли теперь они? За что, собственно он должен её заплатить? За басню Гелионы Хепру «Гуманизм и богомол»?
А чтобы ей стало ещё хуже, небеса заставили её зачем-то повернуть голову. И заметить на парковке у отеля фиолетовую остроносую элашку. Рядом с аппаратом, снова завернувшись в тёмно-синие клинья и натянув капюшон, неподвижно стоял Рохха. Разглядеть этого было нельзя, но наверняка глубоководный вурдалак смотрел на неё. И наверняка смеялся каким-нибудь своим беззвучным рыбьим смехом. Вейст поспешила исчезнуть в толпе. На микромобильник пришло сообщение от неизвестного адресата.
«Близким господина Хепру больше не докучай», — читала она, протискиваясь через постояльцев, — «Всё равно больше ничего не узнаешь. Захочу я действительно тебя поймать — заметить этого ты не успеешь».
Какие же вы все добрые! Дурная семейка с присными их! Для Вейст это было фиаско. После таких поражений надо бы исчезнуть и подольше не высовываться. Оставалось надеяться на доброту друга Хуоджина, может, хоть какую-нибудь компенсацию удастся выплакать. Какой-то чёртов неудачник этот капитан! Стоило Вейст с ним связаться, как сама такой же стала!
Артём Маркович спал чутко. То и дело просыпался от воплей в спортивных состязаниях, которые смотрели в своей каморке охранники. Хорошо хоть не было слышно тихого хруста, то и дело доносящегося по ночам из камеры канцероида. Он был негромким, на предел слышимости, но страшно раздражал старого полковника. Но вдруг Квирина разбудил какой-то новый звук. Он широко распахнул глаза, прислушался. Точно! Это было то, что он хотел услышать последние несколько дней! Вскочив с лавки, Эреб застегнул жилетку, умылся, пригладил седые волосы и отросшую бороду вонючей водой из крана, затем начал напяливать сапоги. Встав возле решётки, он размял шею, затем мышцы рук, покрутил ступнями ног, с довольной улыбкой глядя на ближайший к нему прикрученный к потолку овальный светильник. Тусклая лампочка внутри него слегка подрагивала от едва ощутимой вибрации.
Ракообразное тоже это почувствовало, зашевелилось в своей камере, чем разбудило соседа Валуна.
— Эй, товарищи! — пробасил он. — А вы чего повскакивали-то?
— Мудачьё, вы хоть ночами-то можете не трындеть? — выкрикнул из каморки охранник.
К большому счастью Квирина, уже успевшего мысленно обложить глупую жабу матом на нескольких языках, за эти несколько унылых однообразных дней стражи успели облениться. Через какое-то время серии постукиваний за дальней стенкой коридора, чередующиеся с шипящим шелестом, затихли. Квирин отошёл вглубь камеры, примерно представляя, что будет дальше.
А дальше был треск и грохот. По всему коридору разлетелись обломки бетонных стен, и из чёрноты образовавшегося провала появился большой синий робот. Грудной отдел с пустыми овальными отсеками под спасательные маски с трудом помещался между стеной и решётками. Прижав к телу пневмотрубки рук, в которых были встроены инструменты для разборки конструкций, он протискивался вперёд, делая широкие шаги конусообразными трёхпалыми ногами. Выбежавший из комнаты взводящий автомат охранник увидел пред собой заполняющую весь коридор махину с выставленной вперед третьей, приделанной к центру груди рукой, на конце которой блестело толстое острие отбойного молотка. На одной половине небольшого головного отдела робота полукругом сверкали объективы камер и сенсоров, другую занимала толстая трубка затухающего промышленного лазера.
Но смотреть эсэсбешнику нужно было не туда, а в камеру к Крэ. И не сейчас, а давно уже нужно было обратить внимание на пластинчатые розовые жавлы, одна из частей которых казалась сточенной и потрескавшейся. Но двоюродный брат Тарана и его напарник оказались слишком высокомерны, чтобы разглядывать своих подопечных.
Разум канцероида безошибочно определил шанс, которого он так долго ждал. Стражникам могло казаться, что новое кольцо, одетое на боевую клешню Крэ в этот раз заварено капитально, но за это время мутант успел подточить сам хитиновый корпус клешни. Одним ударом он сбил его, не вперёд, где клешня становилась толще, а назад, к локтю. И, освобождённым природным оружием, нанёс звуковой удар, сбив с ног не успевшего выстрелить охранника. Робот прошёлся прямо по нему, наступив всей своей массой на мерзко хрустнувшую ногу несчастного. Полутёмный подвал заполнил животный крик боли, едва заглушаемый бронеполимерной маской эсэсбешника.
— Никого не убивать! — скомандовал Квирин, услышав вопли. — Слышишь меня?