Между тем генерал, разведя в стороны длинные чёрные антенны и две пары усиков с округлыми кисточками на кончиках, начал сеять шок и трепет. Его нейронный репродуктор, встроенный, наверное, ещё в молодости, устрашающе раскатисто хрипел.
— Так, для начала, — произнёс он вместо приветствия. — Все, кто привлечён к делу террориста-республиканца, выйти из строя!
Федотин послушно рванулся с места, миг спустя затопала и остальная опергруппа, расположившись линией в двух шагах от трибуны. Жавлы жужелицы нацелились в лицо Олега Максимовича.
— А почему они у тебя здесь топчутся? Ждут, когда ты из подполковника капитаном станешь? Марш на улицу и в здании до завершения дела не появляться! Ещё раз одного из вас увижу — уволю!
Сохранить самообладание получилось лишь у Норвежки, ну и муха ожидаемо никак не проявила своих эмоций. Таран гневно расширил глаза и ноздри, Федотин вспотел и запыхтел. Тихо скомандовав, он повернулся и пошёл к выходу, за ним строевым шагом отправилась остальная опергруппа. В коридоре звук чеканки превратился в сбивчивый топот, к которому добавился негромкий возмущённый бубнёж. Скаброс продолжил речь:
— Итак, уважаемые коллеги. Поздравляю вас с успешным завершением довольно сложного дела в сфере экономических интересов государства! Хотя, по большому счёту, поздравлять тут вас не с чем. Более того, в свете халатного отношения высшего командного состава, приведшего к потерям в рядах руководства Управления, будет решаться вопрос о реорганизации подразделения, правомочности сделанных назначений и соответствия ряда сотрудников занимаемой ими должности. Но, все эти вопросы мы начнём решать через два часа в рабочем порядке. А пока: который из вас тут наш?
Капитан Арафаилов бодро выдвинулся из ряда прокисших физиономий. Излишний вопрос был очередным актом подавления воли. Мол, я что ещё и различать вас между собой должен? Прекрасно жук знал, кто здесь свой, а кто нет. Наверняка перед тем, как дать Абдельджаффару доступ к информации о промзонах и Себеке, изучил его личное дело четырежды.
— Ты! За мной! — Инсектоид ткнул в Ящера загнутым когтем. — Остальные: по рабочим местам, разойдись!
После этого Магомед Ибрагимович, более не удостаивая никого из собравшихся поворотом головы, хотя ему, с его большим фасетчатыми глазами необязательно было ей двигать, чтобы видеть всё вокруг, быстро зашагал к выходу во внутренний двор. Фар поспешил следом, под взглядами не спешащими расходиться коллег. Одни, представляя, как капитан огребёт от такого сурового полководца, смотрели сочувственно, прекрасно понимая, что это только начало и репрессии жука настигнут и их самих, другие, те, кто ещё этого не осознал — злорадно. К облегчению всех, скорбный парад калек закончился куда быстрее, чем планировалось.
Генерал разместиться ни в одном из местных кабинетов не пожелал. Во дворе Управления уткнулся носом в асфальт его боевой летательный аппарат в форме большого чёрного клина. Крылья истребителя были завернуты вверх, нижние их концы служили ещё двумя опорами треногой конструкции. В этом летающем чудовище располагался штаб Магомеда Ибрагимовича и его личный кабинет. Бодро топая за переливающейся спиной инсектоида, решительный Фар подставил лицо прохладному ветру. Время для волнения прошло. Ситуация стремительно развивалась, задумываться о дальнейшем будущем было уже незачем. Сейчас он расскажет начальнику о том, что сделал, а после услышит, чем ему предстоит заниматься дальше. Оглядевшись, Ящер обратил внимание на стену, возле которой расстреливали. Перед визитом генерала её всё-таки удосужились отмыть. Хоть за это покойному Виктору Сергеевичу не было бы стыдно!
По периметру двора расположилась личная гвардия Скаброса. Ещё два здоровых мордоворота в чёрных куртках с серебристыми полосами на плечах дежурили у входа в аппарат. Один из них, квадратный бегемот с оторванным ухом, удивлённо вылупился и приветствовал Ящера едва заметным кивком большой серой головы. То был очередной сокурсник Абдельджаффара. Капитан подмигнул старому товарищу, которого никак не ожидал здесь встретить, и постучал пальцем по запястью, мол, позже напишу. Поднявшись по наклонному трапу, генерал завернул в тёмный коридор и остановился перед приоткрытой дверью своего отсека. Она была шестиугольной, собранной из голубоватых стеклянных сот. Весь кабинет жужелицы представлял собой одну большую термокапсулу. Внутри находился адъютант полководца — молодая женщина, на вид возраста Фара. Она была одета в чёрные туфли, её объёмную заднюю часть стягивали элегантные брюки, небольшую грудь подчёркивала идеально сидящая форменная рубашка. Но, когда она повернулась в их сторону, Фар понял, что Скаброс держал её возле себя не за привлекательность, которую вряд ли мог бы оценить. Её белёсые волосы до плеч были зачёсаны назад, позволяя рассмотреть проходящий через левый глаз изогнутый шрам от виска до верхней губы. В глазнице располагался ярко-голубой протез с чёрной точкой посередине. Она наверняка была ветераном, участвовавшей вместе с жуком в его бесчисленных спецоперациях, надёжным боевым товарищем. Миг спустя Ящер убедился в этом, после того как она, заметив Скаброса, произнесла нечто с точки зрения капитана невообразимое, если не сказать богохульное.
— О, товарищ генерал, обождите минутку, я ещё не закончила.
Грозный Магомед Ибрагимович послушно замер возле собственных покоев. Женщина тем временем поставила на небольшой столик свежеприготовленных садовых улиток с большими раковинами, генетически модифицированных для питания инсектоидов, аккуратно поправила стопку документов и обновила систему мониторинга происшествий на рабочем компьютере генерала. Над столом в центре отсека на миг погасла и снова замерцала голубоватая голографическая полусфера с картой Союза, на которой засияли разноцветные конусообразные столбики, обозначающие места, где происходили требующие внимания ССБ события. Всё это заняло не более пяти секунд, после чего жук, согнувшись, зашёл внутрь, а адъютант неслышно покинула кабинет, закрыв дверь за спиной Абдельджаффара.
Внутри было тепло, сыро и приятно пахло тушёными моллюсками. Не рискнув отойти от выхода более чем на шаг, Ящер вытянулся, сцепив за спиной руки, и украдкой оглядывал святая святых Службы Противодействия Терроризму. Отсек генерала был четырёхстенным, дальняя была уже остальных, в нёё было вмонтировано высокое кресло необычной формы, в котором удобно устроился жук, предварительно нажав на несколько маркеров на карте и пролистав последние сообщения с мест проведения операций. На сходящихся боковых стенках мерцало множество мониторов с цифрами и диаграммами. Генерал указа когтем на один из них:
— Твой доклад на номере четыре, встань там, воспользуешься, если понадобится.
Быстро сообразив, какой из них чётвёртый, капитан перешёл в указанное начальником место.
— Начнём с главного, — хрипло прогудел Скаброс. — Пускай в процессе выполнения сменился приоритет, но слишком получилось долго. И потом, как-то сумбурно ты подходил к различным этапам дела. Не буду отрицать, что из-за этой сумбурности и провалилась их попытка тобой манипулировать, но время остаётся временем, а жертвы — жертвами. Опять же финальную точку поставил всё-таки не ты, а корпорация. Так что хвалить тебя я не хвалю. Но и ругать не ругаю.
Арафаилов довольно выдохнул. В начале дела он ещё грезил, что оно может послужить трамплином для его карьеры, но ближе к концу стал сильно в этом сомневаться. Причём настолько, что начал подумывать, а не попросить ли тётку взять его к себе, если попрут с оперативной работы. Теперь было понятно, что с привычной деятельностью расставаться не придётся, оставалось надеяться, что ещё будет шанс себя проявить.
— Все входящие отчёты я изучил, — продолжил генерал. — И мне не понравился доклад подполковника Кировой об операции «Ледяной замок». Он слишком правильно составлен. Факты преподнесены так, будто каждое её решение было единственно возможным. Выходит, что ерунда творилась, а в ней никто и не виноват. Так что, доложи-ка мне свою точку зрения на произошедшее.
Вот зачем был нужен приватный разговор! Вот кого метили в козлы отпущения, а вернее в козы! Эх, Соборина! Нежданно-негаданно взяла и подсуропила подруге! Как ни хотелось Абдельджаффару выгородить Галину Ильиничну, но если уж у неё самой это не получилось, то и он был бессилен. Фраза: «Этого жука не проведёшь!», как нельзя лучше подходила к ситуации. Так что капитан, избавив разум от бессмысленных угрызений совести, начал беззастенчиво сливать свою благодетельницу.