– Очень долго, – сказал я. – Черт возьми, мир тесен, а?

Вскоре после этого мне порезали шины. Ничего личного. Это случалось со всеми.

Мы с Эми застряли в Блэкличе на шесть месяцев, и единственная причина, по которой мы продержались так долго, – это приколы над тем, как ужасно все было.

Мы переезжали в феврале 2011 года, и до нашего нового дома в Уолкдене было всего 1,5 км. Вернувшись после того, как отвезли первую партию вещей, мы обнаружили, что кто-то взломал заднюю дверь и украл кучу всего – вроде телевизора и чего-то там еще. Ну что ж, этого можно было ожидать.

В новом районе было очень спокойно – я мог бы даже носить там свою униформу. Правда, мы не могли себе позволить вот так вот запросто жить в этом месте, и к этому Эми пришлось привыкнуть с самого начала. Жизнь всегда была финансовой борьбой.

Полагаю, кто-то мог бы прийти к выводу, что мне было нечего ей предложить, и задаться вопросом, что, черт возьми, Эми нашла в таком большом уродливом йоркширском ублюдке, как ваш покорный слуга, у которого нет ни гроша за душой. Ну, по словам моей хорошей подруги К. К., у меня есть кое-что более ценное, чем деньги или красота, – обаяние.

Обаяние – редкое качество среди тюремных офицеров, но не среди заключенных. Иногда это безвредно, но чаще нет. Романтические отношения между мужчинами и женщинами расцветают даже в тюрьме. И не только мужчины к этому стремятся. В Форест-Бэнке была медсестра, которую я назову здесь Королевой Кофейни, – я с ней очень хорошо ладил. Энергичная девчонка, заслуживающая доверия. Однажды на служебной стоянке я увидел, как ее привез на работу бывший заключенный, которого накануне выпустили из тюрьмы. Я просто не мог поверить своим глазам. Но он был, в общем-то, порядочным парнем, а не закоренелым головорезом, поэтому я ничего не сказал.

Кто-то еще, должно быть, видел ее, потому что в конце дня мне позвонили из службы безопасности.

– Она вышла сегодня утром из машины прямо перед вами и вела такую-то машину?

У меня не было другого выбора, кроме как сказать «Да».

– Почему вы не сообщили об этом?

Я сказал им, что был в шоке. Отношения между заключенными и персоналом недопустимы – и для этого есть веские причины – помните мою историю про Бонни и Клайда? Можно взглянуть на это более сурово – многие так и делают: был случай, когда одна девушка влюбилась в торчка. Они нашли на ее телефоне всевозможные сообщения, адресованные ему. Девушка пыталась воспрепятствовать его переводу в тюрьму, и об этом узнали только тогда, когда она приехала навестить его в Рисли и кто-то узнал ее. Но лучше знать личную ситуацию, прежде чем обречь кого-то на ад.

Королеву Кофейни уволили, и после этого я не видел ее два года – обычная техника избегания неловкости. В следующий раз я встретил эту девушку в кафетерии в супермаркете в Бери, и именно поэтому я и называю ее Королевой Кофейни. Я увидел ее, а она меня, и поначалу я думал, что она собирается сделать вид, что мы не знакомы. Но нет, два капучино – и я узнал всю историю.

Этот парень пришел к ней на перевязку, и между ними вспыхнула искра.

– Мы с тобой будем вместе, – сказал он ей.

Она была замужем, но сказала, что чувствует то же, что и он. Они даже ни разу не поцеловались, но решили, что созданы друг для друга. Неделю спустя она сказала мужу, что хочет развестись.

Когда этот парень вышел из тюрьмы, они пошли куда-то перекусить и с тех пор были вместе.

– Единственное, что я сделала неправильно, – сказала она, – не уволилась сразу с работы. Не знаю, зачем я явилась в то утро.

Он говорил ей, что это плохая идея, но она не хотела никого подводить – обычная тюремная история.

В 2017 году я опять встретил ее, доброе десятилетие спустя, снова в Бери, и мы снова выпили кофе. Теперь она снова работала медсестрой где-то в хорошей клинике, и они все еще были вместе – у них уже было двое детей, пяти и шести лет. Королева Кофейни и ее парень жили честно и никогда не оглядывались назад. И я безоговорочно на стороне Королевы Кофейни.