Но даже и в этом контексте звучащие на фоне расслабленно-чувственного органа недвусмысленно оргазменные вздохи и стоны любовной пары, составившие большую часть четырехминутной композиции, произвели и в либеральной Франции, и за ее пределами эффект разорвавшейся бомбы – несмотря на всю осторожность издавшей пластинку фирмы. Единственная надпись на белом, «слепом» конверте гласила: «Не для лиц моложе 21 года». В Британии, Испании, Швеции, Бразилии и Португалии власти запретили трансляцию песни по радио. В родной Франции радиоэфир был дозволен только после 11 вечера.

Ватикан категорически осудил песню и отлучил от церкви главу фирмы грамзаписи, которая осмелилась издать сингл в Италии. «Папа Римский – наш лучший пиарщик» – так прокомментировал решение католической церкви циничный Гейнсбур. И на самом деле, запреты и осуждения, как это часто бывает, коммерческому успеху только помогли. В Британии “Je t’aime… moi non plus” стала первой неанглоязычной песней, взобравшейся на первое место хит-парада.

Нельзя сказать, что такая реакция была неожиданной. Прожженному цинику Гейнсбуру она была, безусловно, на руку. А вот его предыдущая любовница Брижжит Бардо, глядя на разразившийся скандал, по всей видимости, с облегчением перекрестилась: пронесло! Ведь на месте обретшей теперь сомнительную славу Джейн Биркин должна была быть она.

Ведь свою песню Гейнсбур (при рождении фамилия его – сына еврейских иммигрантов из России – была Гинзбург, он ее слегка видоизменил в честь своего любимого художника Томаса Гейнсборо[83]) написал еще летом 1967 года, в то самое «лето любви», и тогда же отправился в студию со своей возлюбленной, главной французской кинозвездой, известной всему миру по инициалам ББ. Бардо было 33 года, еще в 50-е она стала признанным секс-символом благодаря раскованным ролям в целой серии громких фильмов – как во Франции, так и в Голливуде, самым знаменитым из которых был «И Бог создал женщину» (1956), снятый ее первым мужем режиссером Роже Вадимом. Годом раньше, в 1966-м, она в очередной раз вышла замуж – за немецкого бизнесмена, мультимиллионера и плейбоя не хуже Гейнсбура Гюнтера Закса. Однако уже через год он стал своей звездной жене изменять, и именно в этот момент судьба столкнула ее с Гейнсбуром.

Познакомились они на каком-то телешоу. 39-летний Гейнсбур был мгновенно очарован, но, как это было ему свойственно, изрядно напился, и его пьяные ухаживания и предложения совместной работы были отвергнуты – как ему показалось, окончательно и бесповоротно. Однако на следующее утро ББ позвонила ему сама – все же олицетворявший богемный шик и сочетавший в себе французский лоск с битнической брутальностью знаменитый уже к тому времени поэт и певец не оставил ее равнодушной. Она сказала, что готова с ним поработать при условии, что он напишет для нее «самую прекрасную любовную песню, которую только можно вообразить». Воодушевленный Гейнсбур написал сразу две: “Bonnie and Clyde” – о паре американских гангстеров 30-х годов, романтизированных только-только вышедшим тогда, летом 1967 года, одноименным фильмом с Уорреном Битти и Фэй Дэнауэй в главных ролях, и “Je t’aime… moi non plus”. Завораживающая мелодия, которую чувственно наигрывал перекликавшийся с главным поп-хитом лета 1967 года песней Procol Harum “A Whiter Shade of Pale” орган, вполне устроила Бардо. С текстом, правда, было сложнее. Песня была построена в виде диалога между влюбленными, и на признание женщины «Я тебя люблю…» мужчина отвечал: «я тебя тоже нет». Этот словесный парадокс, давший, мягко говоря, неортодоксальное название для лирической песни, провокатор Гейнсбур позаимствовал у еще большего, чем он, провокатора Сальвадора Дали, который как-то сказал: «Пикассо – испанец, я тоже. Пикассо – гений, я тоже. Пикассо – коммунист, я – тоже нет». В процессе обсуждения Гейнсбур и ББ стали любовниками и в самом конце 1967 года в парижской студии записали песню. Студия, где записывался вокал, была крохотной и, запись, по словам звукорежиссера Уильяма Флажоле, сопровождалась «усиленным петтингом».

Слухи о скандальной записи, зафиксировавшей чуть ли не реальный половой акт в студии, просочились в прессу, и Бардо, под нажимом мужа и, опасаясь, что публикация песни сильно повредит ее репутации, наложила на издание пластинки вето. Гейнсбур совершенно искренне недоумевал: «Музыка эта очень чистая. Впервые в жизни я написал песню о любви и что произошло? Восприняли ее совершенно неверно».

Поиски замены внезапно то ли испугавшейся, то ли охваченной приступом целомудрия Бардо долго были безрезультатными. Отказалась даже Мэрианна Фейтфулл, которой, казалось, нечего было уже терять: во время антинаркотического рейда полиции в доме Кита Ричардса в феврале 1967 года она была застигнута только в накинутой на голое тело простыне, и газеты стали полниться (абсолютно ложными!) слухами о том, что Мик Джаггер в момент появления полиции поглощал торчащий у нее из вагины батончик Mars.

Тем временем у Гейнсбура появилась новая возлюбленная – 21-летняя британская актриса и певица Джейн Биркин, мелькнувшая до этого в эпизодических ролях в фильмах Микеланджело Антониони «Блоу-ап» и «Калейдоскоп» и известная еще и тем, что в 1965 году, в возрасте 19 лет, она стала женой композитора Джона Бэрри, автора музыки к фильмам о Джеймсе Бонде. Биркин настолько очаровалась мужественным Сержем, что с готовностью согласилась перезаписать его хоть еще и не изданную, но уже скандальную песню. Отчасти ее решимость объяснялась и боязнью потерять вновь обретенную любовь: «Я спела песню только потому, что не хотела, чтобы ее спела другая женщина». Сама мысль о том, что кто-то будет в студии изображать столь откровенную страсть с ее возлюбленным, была для нее недопустима.

Версия с Биркин получилась еще более откровенно эротичной, чем с Бардо. На сей раз записывали в Лондоне, и вновь пресса стала полниться предположениями о том, что запись зафиксировала реальный половой акт между партнерами. «Слава Богу, это было не так. В противном случае записи хватило бы на долгоиграющую пластинку», – прокомментировал эти слухи Гейнсбур.

Вышедшая в феврале 1969 года пластинка покорила мир, сделала Гейнсбура и Биркин всемирными звездами, а главное – стала символом и знаменем сексуального раскрепощения популярной музыки, да и всей популярной культуры. Даже снятый на волне успеха в том же 1969 году одноименный полнометражный художественный фильм с Гейнсбуром и Биркин в главных ролях остался в тени песни. Ее взрывная чувственная энергия не утратила своей силы и сегодня, полвека спустя. Не случайно к “Je t’aime…” обращаются вновь и вновь – кто с почтением, кто с юмором, а кто и с иронической издевкой.

В 1978 году, в разгар популярности диско Донна Саммер и Джорджио Мородер записали диско-версию. В 1998 году откровенно гомосексуальный и очень ироничный дуэт Pet Shop Boys для своей англоязычной версии пригласили художницу и кинорежиссера Сэм Тейлор-Вуд. А певицы Cat Power и Карен Элсон свою версию окрасили в откровенно сафические, лесбийские тона. Мадонна на концерте в парижской «Олимпии» в 2012 году превратила песню в садомазохистское шоу.

Гейнсбур и Биркин прожили вместе тринадцать лет, и от их союза в 1971 году родилась дочь, известная актриса Шарлотта Гейнсбур.

За минувшие полвека Биркин снялась в десятках фильмов, у нее вышли пара десятков альбомов, но ничто – даже сконструированная для нее и получившая ее имя суперпрестижная и супердорогая модель женских сумочек Birkin – не может затмить славы записанной в 1969 году песни. Для всего мира Джейн Биркин остается прежде всего голосом, вздохами и страстью “Je t’aime… moi non plus”.

Гейнсбур же продолжал скандализировать своих соотечественников. В 1979 году, вдохновленный грандиозной шумихой, которую устроили в Англии своей “God Save the Queen” Sex Pistols (см. главу God Save the Queen в этой книге) он отправился на Ямайку, где в сопровождении местных музыкантов записал регги-версию национального гимна «Марсельеза», вызвавшую ярость консервативных патриотов и даже угрозы убить его со стороны ветеранов Алжирской войны.

В 1986 году, участвуя в телешоу вместе с Уитни Хьюстон, он прервал ее монолог, заявив во всеуслышание: «Я хочу ее трахнуть». Смущенный ведущий перевел певице: «Он хочет купить вам цветы». «Не поправляйте меня, я хочу ее трахнуть», – возмутился Гейнсбур.

И тем не менее, когда в 1991 году он умер, не дожив месяца до своего 63-го дня рождения (он выкуривал по пять пачек суперкрепких сигарет Gitane без фильтра в день), президент Франции Франсуа Миттеран сказал: «Он был наш Бодлер, наш Аполлинер. Он поднял песню на уровень искусства».

Стена дома, где он жил в Париже, превратилась в раскрашенную граффити «стену Сержа». У двери дома постоянно лежит пустая бутылка виски и среди надписей главная: «Serge, je t’aime.»

А что же Брижжит Бардо? Со временем испытанное в 1969 году чувство «пронесло» сменилось досадой на свою робость и упущенную долю славы. В 1986 году она решила издать записанную в 1967 свою вместе с Гейнсбуром версию “Je t’aime… moi non plus”, но несмотря на то, что она была первой, именно Биркин остается в памяти как голос канонической, легендарной и вошедшей в историю песни.