“Revolution 9” выросла из одного из дублей при записи “Revolution I”. После окончания основного корпуса песни Леннон, Харрисон, Старр, Йоко Оно и Джордж Мартин занялись конструированием коллажа. В ход пошло все: звуковые эффекты, в изобилии имевшиеся в фонотеке Abbey Road, обрывочные фрагменты из музыки Бетховена, Шумана, Сибелиуса, арабской песни и самих Beatles. Несмотря на сложность и кажущуюся структурную выстроенность конструкции, пьеса производит впечатление беспорядочного потока сознания, погруженного в очевидный психоделический транс.
Леннон называл “Revolution 9” «неосознанной картиной того, что, как я думаю, происходит, когда оно происходит, это рисунок революции». В более позднем интервью 1971 года он говорил: «Я думал, что создаю звуковую картину революции. Но я ошибался. Получилась на самом деле антиреволюция». Критик Иэн Макдональд усомнился в том, что Леннон задумывал композицию как концептуальное изображение революции в обычном смысле. По его мнению, она скорее – «сенсорная атака на цитадель интеллекта: революция в голове». Именно эту фразу – «Революция в голове» – Макдональд взял в качестве названия для своего монументального, основополагающего анализа творчества Beatles.
Метания Леннона между IN и OUT, между антинасильственным пацифистским пафосом психоделической «революции сознания» и реальными, решительными, без хиппистской раздвоенности, шагами по пути политических и социальных перемен стали определяющими для его духовных исканий и собственно музыкального творчества последующих нескольких лет.
Следующий после выхода «Белого» 1969 год прошел у него под знаком мира. 20 марта Джон и Йоко поженились, и медовый месяц превратился у них в Bed-Ins for Peace – широко разрекламированную публичную акцию за мир, в ходе которой новобрачные в течение двух недель не выбирались из постели – неделю в отеле Hilton в Амстердаме и неделю в Queen Elizabeth Hotel в Монреале, – бесконечно рассказывая многочисленным приглашенным журналистам о своих мирных устремлениях. Там же в Монреале, в пижаме и в постели, Леннон написал и впервые исполнил “Give Peace a Chance”. Сингл вышел в свет в начале июля, а 15 ноября песню скандировали полмиллиона участников мирной демонстрации в Вашингтоне в честь так называемого Дня моратория во Вьетнаме. Все последующие годы, вплоть до окончания войны песня была гимном антивоенного движения.
В 1970-м он записал вошедшую в альбом John Lennon Plastic Ono Band песню “Working Class Hero” – острополитичную социальную критику, которую он сам называл «революционной». В январе 1971-го британский писатель, журналист и леворадикальный активист Тарик Али[69], которого с Ленноном связывала давняя дружба, в интервью с музыкантом выразил свои революционные взгляды, в ответ на что Леннон тут же написал песню с недвусмысленно марксистским названием-лозунгом “Power to the People” (Власть народу). На обложке вышедшего в марте 1971 года сингла Леннон был сфотографирован в каске и с поднятым вверх в революционном приветствии сжатым кулаком. Текст – полная противоположность не только пацифистскому духу “Revolution”, но даже и ее амбивалентности – звучал более чем однозначно:
Годы спустя Леннон со смущением говорил об этой песне: «Я написал ее в полусне, просто хотел понравиться Тарику Али и его клану». Тем не менее, песня живет – американский сенатор-социалист Берни Сандерс использовал ее в качестве главного музыкального лозунга своей кампании в борьбе за Белый дом в 2016 и 2020 годах.
Поддержка политического радикализма со стороны Леннона песнями не ограничивалась. Как утверждает в своих мемуарах бывший сотрудник британской спецслужбы МИ-5 Дэвид Шейлер, он видел в архивах МИ-5 документы, подтверждающие денежные пожертвования, которые Леннон и Йоко делали в фонд так называемой «Временной Ирландской республиканской армии» – военизированной организации, в своей борьбе против британского контроля над Северной Ирландией вовсю прибегавшей к террору. Он же утверждал, что Леннон пожертвовал 46 тысяч фунтов троцкистской Революционной рабочей партии. Политическое крыло Ирландской республиканской армии партия Шинн Фейн и официальный биограф Beatles Хантер Дэвис подтверждали факт таких пожертвований.
Еще более одиозно выглядит сделанный Джоном и Йоко демонстративный жест в поддержку созданного активистом движения Black Power («Черная власть») Майклом де Фрейтасом, взявшим себе вслед за Малькольмом Иксом имя Майкл Икс, созданного им на севере Лондона так называемого «Черного центра», целью которого, как провозглашалось, была помощь бедным чернокожим подросткам. Контркультурную и якобы антирасистскую деятельность Майкл Икс сочетал с откровенным черным расизмом («у белых нет души», – заявлял он) и не менее откровенным гангстеризмом. Он был осужден и приговорен к 18 месяцам тюремного заключения за насильственное вымогательство и был освобожден после того, как Джон Леннон в январе 1971 года оплатил залог за его освобождения. А годом ранее 4 февраля 1970 года Джон и Йоко состригли волосы и на специальной церемонии в присутствии прессы передали мешок со своими волосами Майклу Иксу и «Черному центру» для продажи на аукционе. В 1972 году сам Майкл Икс бежал из Британии в свой родной Тринидад, где был приговорен к смертной казни за убийство и повешен в 1975 г.
В августе 1971 года Джон и Йоко окончательно перебрались в Нью-Йорк и довольно быстро попали под влияние уже американских левых радикалов Джерри Рубина и Эбби Хоффмана[70]. Поначалу это влияние было не очень очевидным, и пацифистский настрой продолжался: в октябре 1971-го в свет вышла, наверное, самая знаменитая ленноновская песня, ставшая гимном миру и надежде “Imagine”[71], а в канун Рождества весь Нью-Йорк был завешен огромными билбордами со словами “Happy Xmas (War is Over)” – «Счастливого Рождества (войне конец)» – названием вышедшей 1 декабря в свет одноименной антивоенной песни. Всю осень, однако, Джон и Йоко активно участвовали во всевозможных акциях протеста, устраиваемых Рубином и Хоффманом – в поддержку восстания заключенных тюрьмы Аттика, против задержания арестованных левых активистов Анджелы Дэвис[72] и Джона Синклера[73] и тому подобных.
Эти настроения полностью отразились в записанном в декабре 1971-го – марте 1972-го и вышедшем в свет в июне альбоме Джона и Йоко Some Time in New York City. Названия полных «революционного пафоса» песен: “Woman is the Nigger of the World”, “Attica State”, “Angela”, “John Sinclair”, “Born in a Prison”, “Sunday Bloody Sunday”, “Luck of the Irish” – говорят сами за себя. Последние две отражали события так называемого «кровавого воскресенья» 30 января 1972 года в североирландском городе Дерри, когда британские солдаты расстреляли мирную демонстрацию местных жителей. 13 человек, в том числе шестеро несовершеннолетних и один священник, были убиты.
Альбом Some Time in New York City был встречен уничижительной критикой – не столько из-за своего насквозь политизированного содержания, сколько из-за прямолинейного, малоизобретательного для битла, а, по мнению многих, откровенно убогого качества музыкального материала. Провалился он и в продажах, что было сильным и неприятным шоком для привыкшего к безусловному и безоговорочному успеху Леннона.
С тех пор и вплоть до трагической гибели в 1980 году к революционно-политической тематике в своих песнях Джон Леннон не обращался.
HELTER SKELTER
Как невинное упражнение Пола Маккартни в шумовой музыке стало триггером одного из самых громких преступлений века, превратилось в символ конца эры любви и мира и мимоходом дало толчок возникновению хеви-метала
В английском языке есть замечательное, но, к сожалению, довольно трудно переводимое на русский выражение “for the wrong reasons”. В принципе общий смысл его понятен даже буквально, хотя буквальный перевод – «по не тем причинам» – звучит довольно неуклюже, далеко не столь емко и красиво, как оригинальная английская идиома.
Этот небольшой лингвистический экскурс потребовался мне для того, чтобы объяснить попадание в наш список главных песен века битловской “Helter Skelter”. Нет, я вовсе не хочу сказать, что это плохая песня (много ли вы знаете у Beatles плохих песен?). По-своему она совершенно замечательная, обладает немалыми музыкальными достоинствами и даже считается то ли родоначальником, то ли предвестником одного очень популярного в последующие десятилетия рок-жанра. Однако об этом позже.
«Не те причины», сделавшие “Helter Skelter” необходимым предметом для нашего разговора, – именно что «не те». Они не имеют никакого отношения ни к музыке песни, ни к ее тексту, ни к интенциям ее авторов и исполнителей. И, тем не менее, она стала двигателем, мотором, триггером и символом одного из самых страшных, самых зловещих и самых скандальных преступлений ХХ века – убийства в августе 1969 года так называемой «семьей» Чарльза Мэнсона беременной на девятом месяце американской кинозвезды Шэрон Тейт и ее друзей. Так же как “Sympathy for the Devil” Rolling Stones неразрывно ассоциируется с убийством «Ангелами ада» одного из зрителей на рок-фестивале в Альтамонте, “Helter Skelter” неразрывно повязана со зловещим Мэнсоном. Две трагедии разделены интервалом в несколько месяцев, и сами они, и связанные с ними две песни стали символом конца 1960-х, конца эры любви и мира, крушения идеалистических надежд и иллюзий всего движения хиппи.
И если Мик Джаггер и его группа в пору создания “Sympathy for the Devil” вовсю заигрывали с дьявольщиной (см. главу Sympathy for the Devil в этой книге), то в целом более благодушный и позитивно настроенный Пол Маккартни, создавая “Helter Skelter”, руководствовался куда более невинными мотивами.
Да, его раззадорило прочитанное им в Melody Maker интервью Пита Таунсенда, в котором тот сказал: «Мы только что записали самый грязный, самый громкий, самый безумный рок-н-ролл, который вам когда-либо доводилось слышать». Таунсенд имел в виду вышедший в сентябре 1967 года сингл его группы The Who “I Can See for Miles”. Привыкший к безраздельному первенству Beatles Маккартни решил «перегреметь» и «переорать» конкурентов, тем более что сама песня The Who, как ему показалось, вовсе не соответствовала хвастливому заявлению Таунсенда. «Я люблю шум», – говорил Пол, объясняя идею “Helter Skelter” в интервью Радио Люксембург в связи с выходом «Белого альбома», и в этой песне он решил, по собственному признанию, довести этот шум до абсурда[74].
В британском английском “helter skelter” – известная Маккартни с детства и популярная с начала ХХ века на многочисленных ярмарках и в парках забава. Представляет она собой довольно высокую, метров пятнадцать, конусообразную деревянную башню, окаймленную обвивающим ее спиральным спуском-горкой, по которому дети, да и взрослые, взобравшись на вершину по лестнице внутри башни, с криком и визгом стремительно летят вниз. Отсюда и переносное значение словосочетания – сумятица, хаос, кавардак – как нельзя больше подходившее для обозначения того беспорядочного шума, которым Маккартни решил наполнить свою композицию.