Февральский патент сохранил за императором значительный объем власти: среди прочего в его ведении остались армия и внешняя политика. Но главное — он лично формировал правительство и министры были ему подотчетны. На министерские посты Франц Иосиф неизменно ставил бюрократов, а не политиков. Имея опыт работы в административном аппарате, они с большей вероятностью оставались лояльными императору. Кроме того, профессионализм Франц Иосиф ставил выше политической позиции. Таким образом, бо́льшую часть важных политических решений по-прежнему принимала бюрократическая элита. В дополнение ко всему новые законы нередко принимались в форме административных декретов, которые вообще не проходили через парламентское рассмотрение. Бюрократический абсолютизм уступил место не демократическим институтам, а бюрократическому конституционализму[448].

У руля бюрократической машины остался человек, называвший сам себя «первым чиновником» своей империи. Он принимался за работу в пять утра: разбирал бумаги, вносил исправления в документы правительства, а зачастую и вовсе переписывал их наново. Эта деятельность прерывалась совещаниями с министрами и, дважды в неделю, аудиенциями, на которые имел право прийти любой подданный. Здесь очень пригождались его бюрократические навыки: особая картотека позволяла императору отслеживать всех просителей — обращался ли он ранее, а если да, то с какой просьбой и что было для него сделано. Весь день Франц Иосиф поддерживал себя виргинскими сигаретами и кофе, лишь к старости заменив их слабыми сигарами и чаем. Знания, которые он накопил о государственных делах, были необъятны, но хранились в его памяти безо всякой системы; зачастую в первую очередь ему вспоминались какие-то протокольные мелочи[449].

Франц Иосиф крайне дорожил главенством Австрии в Германском союзе, потому что оно служило инструментом распространения габсбургской власти до Балтийского и Северного морей, а также символизировало династическую преемственность с бывшей Священной Римской империей. Еще в 1863 г. Франц Иосиф наделся, что ему предложат германскую императорскую корону. Но на лидерство в Германии претендовала и Пруссия, о чем с характерным пылом заявлял ее посол при Германском союзе Отто фон Бисмарк. В 1862 г., накануне своего назначения первым министром Пруссии, Бисмарк в Лондоне рассказывал британскому консерватору Бенджамину Дизраэли, как он намерен реорганизовать прусскую армию. А затем, продолжил он, «я под первым же предлогом объявлю войну Австрии, распущу Германский союз, обуздаю мелкие немецкие государства и объединю их в великую Германию, предводительствуемую Пруссией. Я прибыл, чтобы сообщить об этом кабинету Ее Величества». Но Бисмарк сообщил об этом не только британскому правительству — наряду с Дизраэли в комнате находился посол Австрии[450].

В случае с Францем Иосифом предупрежденный так и не вооружился. В 1866 г. Пруссия, ухватившись за самый ничтожный предлог, объявила Австрийской империи войну и в молниеносной кампании за семь недель разбила армию Габсбургов. Союзник Пруссии итальянский король тоже оказался в выигрыше, хотя его флот и потерпел поражение в морском бою у адриатического острова Лисса (Вис), где впервые были применены броненосные корабли. Италия получила Венецию, а все немецкие государства к северу от реки Майн Бисмарк собрал в новый Северогерманский союз, возглавленный Пруссией. Не прошло и пяти лет, как южногерманские государства тоже уступили, присоединившись к провозглашенной Бисмарком Германской империи. Древняя, как сама династия, связь Габсбургов с немецкими землями, пережившая и Наполеона, и 1848 год, все же была разорвана.

Менее чем за 20 лет Франц Иосиф потерял Ломбардию, Венецию и Германский союз. От Австрийской империи осталось только ее центральноевропейское ядро. А в довершение всего ей грозила еще одна крупная потеря: Венгрия вовсе не смирилась. Там постоянно ходили раздуваемые Кошутом из-за границы слухи о восстании. Вся суровость австрийского владычества отразилась в одном жесте правителя Венгрии эрцгерцога Альбрехта. Когда в 1858 г. делегация граждан попросила его восстановить старинную венгерскую конституцию, он выхватил шпагу и провозгласил: «Вот вам моя конституция!» Неудивительно, что созванное в 1861 г. государственное собрание, которое должно было избрать депутатов в рейхсрат, решительно отказалось это делать и даже подняло вопрос о том, законно ли Франц Иосиф занимает венгерский трон. Таким образом, в рейхсрате, собравшемся во временном деревянном здании на Рингштрассе, не хватало 85 депутатов. В надежде сломить сопротивление венгров Франц Иосиф ужесточил меры принуждения, но в ответ получил массовый отказ от уплаты налогов[451].

Удержать Венгрию Габсбургам помогло вмешательство двух политиков. Первым был адвокат и политик Ференц Деак. По мнению Деака, венгерское законодательство имело два источника — Апрельские законы 1848 г., закрепившие независимость Венгрии, и Прагматическую санкцию Карла VI, которая провозгласила Венгрию «неотъемлемой и неделимой» частью габсбургских владений. Потому необходим был компромисс, примиряющий два этих документа, и Деак его нашел. Вторая фигура, выступившая на стороне Венгрии, была более неожиданна: это жена Франца Иосифа императрица Елизавета, вышедшая замуж всего в 16 лет в 1854 г.

По словам камердинера Франца Иосифа, Елизавета, или, как ее называли, Сиси, была «далеко не идеальной супругой». Своенравная и эгоистичная, она упивалась собственной красотой. Исполнив свой долг с рождением наследника, она пустилась путешествовать, перемещаясь между модными курортами, Англией и островом Керкира. Она часто заезжала в Монте-Карло, где играла в казино, и совершала длительные круизы по Средиземноморью, в память о чем сделала на своем плече татуировку в виде якоря. Рассказывают о ней и немало неправды. Большую часть жизни она сохраняла диаметр талии 42 см, но не была ни слишком худой для обычных в то время корсетов, ни анорексичкой. Хотя время от времени она придерживалась диеты, обычно Сиси плотно завтракала, запивая еду вином, на обед ела мясо, но почти не ужинала, потому что к вечеру кофе и сигареты отбивали у нее аппетит (курила она не переставая, даже в парадной императорской карете). Однако при этом Сиси ревностно занималась физическими упражнениями, имела в Хофбурге свой гимнастический зал, где доныне сохранились ее перекладина и кольца, и была прекрасной наездницей. В английском Нортгемптоншире она участвовала в псовой охоте, но вряд ли — несмотря на многозначительную обмолвку в дневнике одной из ее дочерей — имела роман с шотландским наездником по имени Бэй Миддлтон. Камердинер Франца Иосифа также намекал на ее интрижки, и ей действительно случалось держаться с мужчинами накоротке, но, кроме этого, нам ничего не известно[452].

В родной Баварии Сиси не получила систематического образования: у ее отца была странная уверенность, что со временем девочка поступит в цирковую труппу, и поэтому постигать науки ей приходилось в основном самостоятельно. Она свободно говорила на английском, венгерском и новогреческом, а также писала изящные романтические стихи в духе Гейне, чье творчество она, по общему мнению, прекрасно изучила. Франц Иосиф, напротив, был скучным субъектом. Неправда, что он читал только списки армейских офицеров — император просматривал и военные приложения к газетам. Он фанатично придерживался этикета, в основном потому, что иначе не знал, как себя вести. Хотя слухи, будто в брачную ночь он предстал перед невестой в парадном офицерском обмундировании, скорее всего, лживы, на охоты, устраиваемые женой, Франц Иосиф выезжал в традиционных баварских Lederhosen. У Франца Иосифа случались увлечения, но вряд ли был роман с грузной актрисой фрау Шратт, которую многие считают его любовницей. Он предпочитал замужних дам из среднего класса, которых навещал у них дома, платя мужьям за потворство.

Письма Франца Иосифа к Сиси (они сохранились, а вот ее к нему нет) проникнуты огромной нежностью и привязанностью. Он называет жену «мой ангел небесный», «моя драгоценная» и «светлая душа», а подписывается «твой малыш» или «карлик» (Männeken): он был ниже ее ростом. Они обсуждали семейные новости и слухи, у них были свои шутки, а фрау Шратт они называли «подружка» или, за ее приступы ярости, «военный министр». В своем кабинете император повесил портрет жены в свободном платье, с волосами, волнами спадающими к талии, и лишь тенью улыбки на губах. (В жизни ее волосы достигали лодыжек, и, улыбаясь, она никогда не размыкала губ, боясь показать кривые зубы.) При этом встречи Франца Иосифа и Сиси нередко принимали бурный и даже буйный характер, с метанием предметов мебели. Очевидно, лучше всего отношения супругов складывались на расстоянии[453].

Венгрию Сиси впервые посетила в 1857 г. — и пришла в восторг от отсутствия жесткого этикета. Свободная от всякого надзора, она могла резвиться там с цыганами и циркачами, наслаждаясь внимательной галантностью венгерских дворян. Она познакомилась с самым влиятельным аристократом страны, графом Андраши, и с адвокатом Ференцем Деаком: оба они хотели вступить в переговоры с Францем Иосифом. Сиси рекомендовала их императору. Хотя Андраши лишь недавно был помилован как участник Венгерской войны за независимость, Сиси сумела убедить мужа встретиться с ним. К собственному удивлению, император увидел в графе «отважного, благородного и богато одаренного» человека. Также по настоянию Сиси Франц Иосиф тайно встретился с Деаком, а потом в шифрованном послании сообщил жене содержание разговора. Больше года императрица выполняла миссию посредника между венгерскими политиками и императором и укрепила в обеих сторонах решимость прийти к соглашению. Не выходя на авансцену, она уговаривала императора проявить гибкость, особенно в своих письмах, где прямо говорилось, как ему поступать[454].

Вмешательство Сиси не стало решающим, так как Францу Иосифу все равно со временем пришлось бы договариваться с Венгрией, но императрица устраивала встречи, которые помогли найти решение, и поработала над тем, чтобы ее муж стал лучше относиться к венгерским лидерам. Итогом стал Австро-венгерский компромисс 1867 г. Разработанное Деаком соглашение давало Венгрии независимость, оставляя ее в составе Габсбургской империи и тем самым примиряя Апрельские законы с Прагматической санкцией. Компромисс давал королевству собственное правительство и парламент с аристократической верхней палатой и выборной нижней, однако назначал правительство император — как венгерский король. Для удовлетворения требований венгров в состав королевства полностью включалась Трансильвания, а австрийский гражданский кодекс заменялся венгерскими законами. В июне 1867 г. Франца Иосифа и Елизавету короновали королем и королевой Венгрии, по очереди возложив им на головы священную корону Святого Стефана, причем Елизавете тоже вручили скипетр и державу. До того дня королевы Венгрии подобной чести не удостаивались[455].

В том же 1867 г. Франц Иосиф обнародовал конституции для обеих половин империи. С этого момента империя Габсбургов состояла из двух равноправных частей — Венгрии и остальных земель, куда входили Австрия, Чехия, польская Галиция, Адриатическое побережье и т. д. У второй половины не было очевидного названия, поэтому официально она именовалась «Земли и королевства, представленные в рейхсрате», а неофициально — Цислейтанией (то есть «этим берегом Лайты»: по реке Лайте проходила западная граница Венгрии). При этом части оставались «неразделимыми и неделимыми» в понимании Прагматической санкции. Внешняя политика и оборона считались «общими вопросами» и управлялись «общими министерствами»: иностранных дел и военным, к которым добавилось третье — министерство финансов, задачей которого было финансирование двух первых. Во всем остальном два правительства были самостоятельны, и для первого министра Венгрии его венский коллега был всего лишь «высокопоставленным иностранцем». Поскольку у Венгрии теперь было свое правительство, название империи изменилось: Австрийская империя превратилась в Австро-Венгерскую (или кратко: Австро-Венгрию). Эпитет «императорско-королевский» (kaiserlichköniglich, или сокращенно k. k.) также сменился на «императорский и королевский» (kaiserlich und königlich, или k. u. k.), в соответствии с новым статусом Венгрии.

Над правительствами стоял коронный совет: три общих министра, первый министр Венгрии, министр-президент Цислейтании плюс любые фигуры, которых император сочтет нужным в него включить. Коронный совет был инструментом, позволяющим императору контролировать внешнюю политику и армию. В новой Австро-Венгерской империи (или «двойной монархии») были парламенты, и «по эту сторону Лайты» сохранялись ландтаги, но не было парламентского правления. Император самостоятельно вел внешнюю политику и руководил армией — при самом незначительном парламентском надзоре. У Франца Иосифа с некоторыми оговорками сохранялось и право вводить законы своими декретами, то есть он мог пренебрегать парламентскими процедурами или подменять их. В сложные моменты он даже имел право приостановить полномочия рейхсрата в Вене (но не венгерского государственного собрания) и назначать министров без одобрения депутатов. По меньшей мере в этом смысле абсолютизм сохранялся.

Но важнее было то, что сохранилась империя, и дело было не только в том, что удалось найти политическую формулу, удовлетворяющую желания Венгрии. Франца Иосифа в Венгрии не любили, в первую очередь не забыв ему казнь своих генералов, но обаяние Сиси и ее пламенное увлечение Венгрией примирили венгров с властью Габсбургов. Она стала их королевой — говорила на их языке, одевалась в их национальное платье и охотилась в их полях. В 1866 г. Сиси попросила мужа купить для нее дворец Гёдёллё в пригороде Пешта. Он отказал, брюзжа о трудных временах и необходимости на всем экономить. На следующий год новое венгерское правительство во главе с графом Андраши выкупило для Сиси этот дворец как подарок от всей страны по случаю коронации[456].

Андраши прекрасно понимал, что Сиси сделала для соглашения 1867 г. между императором и Венгрией. Однако к другим народам новой Австро-Венгерской империи императрица не проявляла особого интереса, а чехов и итальянцев открыто презирала. Впрочем, ее непоследовательность и взбалмошность не должны заслонять того, как ее участие в решении венгерского вопроса вписывалось в более общую модель поведения монархини. Из-за королевы Виктории (1837–1901), императрицы Марии Терезии и императрицы Екатерины Великой (1762–1796) XVIII и XIX века часто кажутся нам эпохой доминирования женщин-правительниц. На самом же деле в это время правящих королев было меньше, чем в более ранние столетия, а в бурбоновских Франции и Испании, а также в Швеции (после 1720 г.) и Пруссии женщины были официально лишены возможности наследовать престол[457].

Поэтому королевы в основном влияли на политику, оставаясь консортами — направляя ход событий из-за кулис и радикально меняя образ монархии. Тон тут задала Леопольдина Бразильская, которая не просто придумала флаг независимой Бразилии, но и подтолкнула своего осторожного мужа объявить страну независимой. Впрочем, в некоторых отношениях больше других на Сиси походила королева Александра, супруга английского короля Эдуарда VII (правил в 1901–1910 гг.). Утонченная, обладающая яркой внешностью и активно вмешивавшаяся в политику, Александра тоже была женой монарха, которого в начале царствования считали одним из самых бесперспективных, но реабилитированного и в итоге признанного не в последнюю очередь благодаря репутации своей королевы.