— Следовательно, в решении суда они учитываться не должны, — продолжил за него сам председатель суда и, обратившись к подсудимому, спросил: — Вы хотите что-нибудь добавить?
Люциус отрицательно мотнул головой.
— В тот вечер я не убивал Маркоса, — в абсолютной тишине резюмировал он все сказанное ранее. — В тот вечер, я спасал Филиппа.
***
Судьи совещались довольно долго, но наконец, председатель, стукнув молотком по столу, встал.
— Невиновен, — провозгласил он. И, никак не пояснив своего решения, вышел.
Глава XLV. Лепесток Розы
Смерти кожевника Скина и Филиппа Вимера, по данным записей Люциуса, было решено признать не относящимися к процессу, дело же о Ребекке, воспользовавшись своими старыми связями, замял констебль Дэве. Таким образом, 17 августа 1666 года суду осталось рассмотреть лишь одно дело — о смерти Розы Вимер.
***
С самого утра епископ был задумчив и выглядел озабоченным. Он спозаранку заявился в ратушу и, потребовав, чтобы стража покинула комнату заключенного, долго о чем-то разговаривал с Люциусом. Содержание их беседы за закрытыми дверями так никому и не стало известно, и только последние фразы, коими обменялись священники, достигли ушей пришедших за архидьяконом стражей.
— И где же эта записка, Люциус? — спрашивал епископ, когда трое гвардейцев входили в комнату.
— Я потерял ее, — хмуро ответил архидьякон, словно ему было нестерпимо обидно за то, что оправданный в худших поступках, он может быть приговорен за лучший.
И, покорно заняв свое место между конвойными, Люциус отправился в Вестминстерский дворец.
***
Предыдущее слушание оказалось весьма богатым на события, поэтому и на очередное заседание суда зрителей собралось не меньше. И на сей раз сюрприз не заставил себя долго ждать.
— Люциус Флам — архидьякон Собора святого Павла, обвиняется в преступлении против Церкви, — объявил глашатай.
В зале суда наступило изумленное затишье: только непосредственные участники процесса заранее были ознакомлены с материалами дела, для остальных же подобное обвинение явилось крайней неожиданностью.
— Названный священник, — продолжал в абсолютном безмолвии глашатай, — ввел Церковь в заблуждение, оставив на теле Розы Вимер, добровольно расставшейся с жизнью, жемчужину, в свете предшествующих событий долженствующую указывать на насильственную смерть упомянутой женщины, в результате чего, самоубийца оказалась похороненной на святой земле. Что грубейшим образом нарушает каноны Церкви.
По рядам зрителей прокатилась волна священного трепета, но мгновение спустя люди в зале стали озадаченно переглядываться между собой: осознавая серьезность обвинения, они, тем не менее, не верили в злонамеренность такого кощунства со стороны священника и искали объяснения его поступку. Так что дежурный вопрос председателя судейской коллегии оказался на сей раз более чем кстати.
— Вам есть, что сказать на это?