Особенно беспокоит то, что Государственная налоговая администрация начала агрессивную экспансию и в политическую плоскость. Именно ГНА постоянно продуцирует конфликты в исполнительной власти, создавая впечатление абсолютного отсутствия дисциплины и иерархии, цивилизованной корпоративной этики и консолидации усилий всех ветвей власти ради преодоления кризиса в Украине» (Голос Украины. — N 221, 30.11. 2000 г., с.2).
Результаты подобного положения вещей, соответственно, не замедлили себя ждать. Об этом свидетельствует уровень теневой экономики. Как свидетельствует авторитетное отечественное издание в передовой статье «Слабость «сильных»» со слов одного очень высокопоставленного чиновника налогового ведомства Украины: «В тени — не 30, не 50, а все 90 процентов экономики» («Зеркало недели». - N 29, 14.08.2010 г.). Теневая экономика свидетельствует о неоспоримом наличии «теневого» государства, все институты которого являются заинтересованными участниками такой экономики. Не только объекты права государственной и муниципальной собственности, но и подавляющее большинство должностей и функций публичной власти в стране приобрело характер товара. Само собой разумеется, что сделки подобного рода не являются объектом налогообложения. Таким образом, налоговое законодательство в подобной стране по определению является фиктивным.
Если отечественные суды составляют, по мнению дважды избиравшегося спикером украинского парламента Владимира Михайловича Литвина, угрозу национальной безопасности, то подобное законодательство о судоустройстве Украины явно не соответствует принципам справедливости и верховенства Права.
О какой справедливости в подобном случае может идти речь?
Именно вышеупомянутое законодательство преимущественно и обусловило фиктивность провозглашённого института прав человека, разрушило зародыш гражданского общества, стало непреодолимым препятствием для созидания правового государства в Украине. Таким образом, именно оно практически полностью упразднило даже жалкие зачатки справедливости в реальной жизни наших соотечественников. Издание же и публикация этих законов на государственном языке явно оказалось неспособным восполнить тот урон, который был нанесен здоровью, жизни и материальному благополучию украиноязычных граждан страны и их будущих потомков, которые, вероятно, вслед за своими родителями ещё долго будут батрачить на полях и стройках чужих им стран.
Справедливость — основа Права. Вместе с тем она является системообразующим мотивом уже на стадии его изучения и постижения. Без культуры, без внутреннего чувства справедливости изучение норм законодательства будущими правоведами теряет какой-либо животворящий смысл. На определяющую роль справедливости в процессе познания Права обращал внимание видный французский правовед Леон Дюги (1859–1928): «Мы полагали бы, что дух, который нужно вносить в изучение права, должен быть духом справедливости». А какой дух сопровождает наших студентов-правоведов сегодня, если они вынуждены платить при поступлении в вузы, сдаче экзаменов, поступлении в аспирантуру, защите диссертаций и, вероятно, при будущем трудоустройстве и продвижении по службе? А ведь таковое стало повседневной порочной практикой нашей жизни. Какой справедливости следует ожидать безденежным гражданам Украины от подобных «правоведов», которые рано или поздно разместятся в креслах судей, прокуроров, руководителей милиции и спецслужб? Скольких из них лишат здоровья, собственности и свободы такие «слуги народа»? Всё это, безусловно, противоречит духу Права. Невыносимая практика причинения подобного вреда вызвала у людей настоятельную потребность в формировании особого качества державы. Поэтому в процессе невидимой исторической селекции международное сообщество всё более и более стало отдавать предпочтение правовым, демократическим типам государств.
Со временем мировое общественное мнение в лице ООН пришло к убеждению, что деятельность государств должна точно так же подпадать под благотворное воздействие определённых правовых принципов и норм, как и действия отдельного индивида. В противном случае не будет мира на земле. Как писал американский государственный деятель Бенджамин Франклин (1706–1790), «… в моральной философии я хотел бы видеть появление плана, который бы побуждал и обязывал нации разрешать их споры без грызни глотки друг другу». Таким генеральным планом взаимоотношений между государствами стала система общепризнанных принципов и норм международного права.
Демократическая держава, деятельность которой протекает в рамках таких принципов и норм, получила наименование правового государства, а сама система таких принципов и норм, как уже упоминалось выше, — Права. Все упомянутые процессы и предопределили содержание принципа верховенства права, который предполагает соответствие национального продукта законодателей отдельных стран глобальному общечеловеческому разуму, планетарной мудрости, общепризнанным традициям и обычаям всего мирового сообщества, которые и нашли своё воплощение в Праве.
Понятно, что введение в международный оборот такого принципа неминуемо возбуждает и вопрос: а что есть Право? Ответ на него всегда вызывал затруднения, а нередко и бурную полемику как между отдельными правоведами, так и различными научными школами. В своё время Эммануил Кант тоже задавался вопросом «Что такое право?» И далее признавал, что этот вопрос может смутить правоведа так же, как и пресловутый вопрос «Что есть истина?», обращенный к учителям логики.
В СССР, например, исход подобной полемики был легко прогнозируем, поскольку, как правило, заканчивался лишением места работы, свободы, а нередко и жизни одного из участников подобной дискуссии. Устранившие таким способом своих конкурентов правоведы страны победившего социализма связывали определение права с волей победившего рабочего класса, при том само собой разумеющемся условии, что она не расходится с волей правящей партии, которая, само собой разумеется, не могла расходиться с волей узкого круга её политбюро и так далее. Эта порочная практика в несколько модифицированном виде стала доминирующей на территории многих стран, возникших на руинах советской империи. Права человека стали считаться чем-то вторичным по отношению к этническим чувствам титульной нации. При этом право вещать от её имени узурпировали некоторые политики, неспособные выработать современную созидательную программу развития страны, обеспечения национальных интересов и национальной безопасности, а посему настоятельно камуфлирующие свою интеллектуальную, культурную и профессиональную нищету духа за лозунгами, девизами и общими словами о возрождении нации и независимости державы. Вместе с тем потребности граждан страны в обеспечении и защите достоинства, свободы и прав человека настоятельно требуют иного подхода к определению столь сложного феномена нашей цивилизации, как Право.
Осмелюсь предложить следующее: под Правом понимается сформированная и отобранная мировым сообществом система принципов и норм поведения, которая обеспечивает самосохранение, самоорганизацию и развитие любого миролюбивого народа и подконтрольного ему демократического государства, а также регулирует взаимоотношения между народами и государствами в пределах существующего международного сообщества.
Представляется, что именно такое определение в известной степени соответствует тому смыслу, который немецкий правовед Рудольф Штаммлер (1856–1938) вкладывал в понятие «правильного права». Потому что такое право по определению исключает произвольное, с позиции грубой силы унижение достоинства, лишение свободы и попрание прав любого человека, этноса, народа. Такое право исключает любые войны, как «холодные», так и «горячие». Оно несёт в себе обаяние справедливости и созидания. Правовой характер, который ныне придаётся многими народами своему государству, позволяет им избежать очередной безумной бойни, различного рода межгосударственных конфликтов, каковые не раз до основания потрясали весь мир, нередко при этом подчистую сметая с лица земли иные цивилизации, нации, религиозные общности, а тем более судьбы отдельных людей. Форма государства (форма правления, территориальное устройство и государственный режим) играет в судьбах людей в действительности гораздо более фундаментальную роль, чем принято было до сих пор считать. В зависимости от государственного режима и формы правления государство может выступить, например, безжалостным убийцей или милосердным спасителем и опекуном людей, волей судеб оказавшихся под его юрисдикцией.
Автор книги «Указом правительства приговаривается к смерти», профессор Гавайского университета Рудольф Раммел (1932–2014) обобщил массу фактов, неопровержимо подтверждающих преступную роль некоторых государств в судьбе не только своих граждан, но и остального населения планеты. В частности, он обратил внимание на то, что правительства отправляли на смерть безоружных, беззащитных людей, как своих подданных, так и подданных других стран. «С жизнью, — отмечает автор, — расстались почти 170 миллионов мужчин, женщин и детей — одних расстреляли, другие были забиты до смерти, замучены, кого-то зарезали, кого-то сожгли, кого-то повесили, кого-то утопили или похоронили заживо, кого-то обрекли на голодную смерть, кого-то заморозили, задавили, кто-то умер от непосильных работ, многие погибли во время бомбежек или были убиты еще каким-то из множества способов…». Приводя бесконечный ряд чудовищных преступлений иных государств, ученый заключает: «Это напоминает эпидемию чумы, также наводившую на землю опустошение».
Очевидно, что причина подобного положения вещей коренится в той легкости, с какой глава государства или правительства (в зависимости от формы правления) в узком кругу своих приспешников, без какой-либо оглядки на свой народ и народы мира, способен привести в движение всю военную машину подведомственной ему державы. При отсутствии какой-либо системы сдержек и противовесов любое решение вопроса в подобном случае можно подать под соусом национальных интересов и национальной безопасности. Так и подавали. Насколько роковыми эти решения оказались в итоге для интересов и безопасности простых граждан соответствующей страны, испытывали на себе оставшиеся в живых родные и близкие погибших.
Только потому, что кайзер Германии Вильгельм II Гогенцоллерн (1859–1941) не смог договорится со своим двоюродным братом, царём Российской империи Николаем II, разразилась Первая мировая война (1914–1918), которая унесла по меньшей мере свыше десятка миллионов жизней. Как с горечью вспоминал Ллойд Джордж, «кто знал, что 12 миллионов храбрецов будут убиты в юном возрасте, что 20 миллионов будут ранены и искалечены. Кто мог предсказать, что одна империя вынесет потрясение войны; что другие три блестящие империи мира будут раздавлены вконец, и обломки их будут рассеяны в пыли; что революция, голод и анархия распространятся на большую половину Европы?». Но такова была цена, которую заплатили народы мира за форму и режим правления в Германии, которые в сочетании со специфическим менталитетом населения этой страны породили такие ужасные последствия. Казалось бы, человечество должно было извлечь уроки из этой трагедии. Однако нет, понадобилась Вторая мировая война (1939–1945), разразившаяся по вине всего одного безумца — канцлера Германии Адольфа Гитлера, уже со всеми её жертвами, перевалившими за 60 миллионов душ, чтобы возникло понимание причинно-следственной связи между правовой природой государства и сохранением жизней как его граждан, так и граждан других стран.
Прозрение в результате чудовищных последствий двух мировых войн, которые так дорого обошлись человечеству, нашло своё выражение в тезисе международного права прав человека: «Между демократическими государствами нет войн». И действительно, агрессивная практика межгосударственного общения дала столь обильную пищу умам исследователей, что они практически единодушно пришли к заключению: демократическая природа государств несовместима с военной агрессией. В этом отношении классическим примером стало исследование, проведенное уже упоминавшимся Р. Дж. Раммелом. Обобщив 353 пары воевавших друг с другом стран в период с 1816 по 1991 год, учёный пришёл к заключению: демократическое государство воевало с недемократическим в 155 случаях; диктаторское — с диктаторским в 198; но нет ни одного примера войны между демократическими державами. Объяснение подобного положения вещей лежит на поверхности: в условиях демократии невозможно убедить народ идти проливать свою и чужую кровь ради политической, экономической, религиозной, этнической, языковой или иной конъюнктуры. Народы демократических стран, как правило, миролюбиво, дружелюбно и с доверием относятся друг к другу; правительства этих стран предпочитают язык дипломатии языку пушек и ракет. Собственно говоря, основанный на здравом смысле альянс правовых государств и сделал возможным формирование Европейского Союза. Более того демократия в западном смысле этого понятия является наиболее благодатным условием для экономического развития страны. Конечно, не правил без исключения. Но правило на то и есть правило, что оно отражает общие закономерности развития того или иного явления. Применительно к экономическому росту стран мира в условиях разных политических режимов один исследователь отметил: «Систематический анализ исторических событий показывает, что авторитарное руководство мало способствует экономическому росту. На каждую авторитарно управляемую страну, которая смогла быстро развиваться, приходится немало тех, которые потерпели неудачу. На каждого Ли Куан Ю (Lee Kuan Yew) из Сингапура приходится много людей типа Мобуту Сесе Секо (Moputu Sese Sekos) из Конго».
Выше уже отмечалось, что наибольший вклад в сокровищницу развития философии достоинства (читай и Права) внесли те народы, которые беззаветно сражались с теми, кто намеренно посягал на их свободу и права. Именно это и снискало им всеобщее уважение и то почётное место, которое они по праву заняли на экономическом, политическом и культурном Олимпе мира. Тем самым они же и проложили курс в безбрежном океане истории другим, менее счастливым и удачливым народам. Однако для последних успех исторической преемственности в области Права зависит от некоторого ряда непременных условий.
Первое — готовность воспринять подобный опыт цивилизации и передавать его далее из поколения в поколение как своё национальное достояние.
Второе — терпение, доброжелательность и настойчивость международного сообщества на пути правовой поддержки тех наций, история которых не благоволила их развитию в этом направлении.
Безусловно, оба эти условия предполагают добрую волю и труд всех граждан соответствующей страны, государственное мышление, политическая культура и воля ведущих их за собой национальных лидеров. Пример наших соседей по континенту — чехов и Вацлава Гавела — в этом случае наиболее красноречив. Налицо и результат: единодушный приём в просвещённую семью европейских народов — полноправное членство в Европейском Союзе. Добрая воля, здравый смысл и созидательный труд — вот путь к правовому государству, которое способно обеспечить защиту достоинства каждого его гражданина.