Если допустить некую перекличку веков, то продолжением этой логики является предложенное международными — Нюрнбергским и Токийским — трибуналами понятие «преступление против человечества», которое и выдвигает последнее на авансцену международного права в качестве обобщённого субъекта международной защиты даже в том случае, когда реально жертвами палачей становились отдельные конкретные люди, этносы и народы. Именно в таком смысле естественные права и были признаны общим достоянием всех граждан планеты Земля — вне зависимости от места их проживания, подданства, вероисповедания, языковой принадлежности, этнического происхождения. На это обстоятельство обращал внимание автор капитального труда «Комментарии к законам Англии», опубликованного в 1765 — 1769 годах, маститый английский правовед Вильям Блэкстон: «Естественному праву, столь же древнему, как и род человеческий, и данному самим Богом, конечно, следует повиноваться больше, чем всякому другому. Оно обязательно на всем земном шаре, во всех странах и во все времена; никакие человеческие законы недействительны, если не согласны с ним, а те из них, которые действительны, получают прямо или косвенно всю свою силу и власть от своего первообраза». Конечно же, подобного рода взгляды не могли найти сочувствие и понимание у столпов советской теории государства и права: ведь любой индивид в большевистской империи мог быть либо советским человеком, либо врагом народа в зависимости от отношения к правящему режиму. А идеологические догмы этого режима, собственно говоря, и должны были подменить собой постулаты естественного права для всего остального мира. Подлинное счастье для земной цивилизации, что человечество не успело уменьшиться до численности оставшегося в живых советского народа, число которого под руководством невежественных вождей империи продолжало неуклонно сокращаться.
Выделение человечества в качестве подлинного субъекта естественных прав, на наш взгляд, означало прежде всего его самосохранение и дальнейшее развитие, что, разумеется, отвечало высоким требованиям международного права прав человека. Употребляя понятие «естественное право», следует всякий раз иметь в виду, что в действительности мы сталкиваемся с ценностями общечеловеческого, планетарного масштаба. Вместе с тем, учитывая их применимость в каждый отдельный момент бытия к любому из нас как к представителю рода человеческого, мы весьма условно используем устоявшееся и ставшее привычным словосочетание естественные права человека. Именно в такой диалектике общего и частного раскрывается подлинная природа естественных прав человека. Как отмечал один из Генеральных секретарей ООН, «права человека, которые мы должны обсудить…, являются ценностями, которые позволяют нам считать себя человечеством».
Европа не случайно стала родиной идеи естественных прав человека. Самые кровопролитные войны протекали именно на её землях, что и породило мучительные попытки найти универсальное средство разрешения извечных человеческих конфликтов. На взгляд европейских правоведов, ответом на вызов времени явилась идея естественных прав, родословную которой привёл один из самых страстных и добросовестных её исследователей, известный французский философ Жак Маритен (1882–1973): «Идея естественного права унаследована из христианской и из классической идеи. Она восходит не к философии XVIII века, который её более или менее деформировал, но к Гроцию, а до него — к Франсуа Суаресу и Франсуа Витория; далее — к святому Фоме Аквинскому; далее — к святому Августину и Отцам Церкви и к святому Павлу; и далее — к Цицерону, к стоикам, к великим моралистам античности и к её великим поэтам — Софоклу, в частности. Антигона — вот неизменная героиня естественного права, которое древние называли неписаным законом, и это название лучше всего ему соответствует». Наряду с этим кратким, а потому и неполным экскурсом в историю естественного права полагаю необходимым отдать дань уважения и другим подвижникам на этом тернистом и опасном в те жестокие времена пути провозглашения подобной идеи. Помимо упомянутых учёных мужей, значительную роль в её разработке сыграли испанские теологи и правоведы, среди которых, в первую очередь, хотелось бы упомянуть Варфоломея де лас Касаса (1484–1566) и Фернандо Васкес де Менчака (1512–1569). Конечно же, значительный вклад в развитие этой теории внесли немецкий правовед Самуэль фон Пуфендорф (1632–1694), английский правовед и философ Джон Локк, ранее уже упоминавшиеся французские правоведы и просветители Жан-Жак Руссо и Шарль Луи де Монтескьё. Всем им низкий поклон за их бессмертный труд во имя торжества прав Человека.
Идее естественных прав посвящены блестящие страницы лучших умов человечества. Уже одним этим фактом они воздвигли себе «памятник нерукотворный». Поэтому нами не ставится цель дать подробный обзор всему написанному на эту тему. Речь лишь идёт о том, чтобы бегло очертить самые общие контуры этого монументального здания правовой мысли человечества. С этой целью автор будет прибегать к выдержкам из трудов немногих, коим удалось наиболее образно выразить суть этой правовой теории.
В своём знаменитом памфлете «Стрела, направленная против всех тиранов» английский политический публицист Ричард Овертон (1640–1664) отмечал: «Мы посланы в этот мир десницей Господней, и каждому от рождения даны свобода и право собственности (слова эти как бы начертаны в человеческих сердцах, дабы никогда не стереться), и на протяжении всей жизни все должны иметь возможность равно пользоваться своими правами и привилегиями — все, кому они дарованы от Господа. И из этого истока — или корня — берут начало все силы человека, все его возможности — не впрямую от Господа (как обосновываются прерогативы королей), но через посредство природы». Такой подход, пускай и весьма поэтично, но абсолютно точно отражает европейскую традицию права, исходящую из убеждения об общечеловеческом, внегосударственном происхождении основополагающих свобод человека. Возникнув и оформившись в Европе, эта теория вместе с её правоверными приверженцами решительно пересекла моря и океаны и, воцарившись на американском континенте, обрела на его просторах свою вторую и более счастливую родину.
Американские колонисты, вдохнув воздух свободы, которого в известной степени были лишены их бывшие соотечественники на европейском континенте, стали творить историю своего государства и права, черпая убежденность в своей исконной правоте непосредственно из первоисточника — естественного права. Точно так же, как некогда немецкий археолог Генрих Шлиман (1822–1890) с поэмой Гомера в руках заявлял: здесь Троя, здесь и будем копать, американцы с книгами апостолов естественного права в руках стали непосредственно руководствоваться их заветами в своей повседневной политической жизни. Американцы стали пионерами не только в освоении девственных прерий Техаса, разработке золотых рудников Аляски и нефтяных недр Калифорнии, но и в практическом овладении азами естественного права. Дух естественного права по всем канонам гегелевской диалектики обрёл, наконец, своё долгожданное воплощение в народе США: «Все люди по природе являются в равной степени свободными и независимыми и обладают определенными врожденными правами, коих они — при вступлении в общественное состояние — не могут лишить себя или своих потомков каким-либо соглашением, а именно правом на жизнь и свободу со средствами приобретения и владения собственностью, правом на стремление к счастью и безопасности и их приобретение», — такими словами из знаменитого Билля о правах штата Вирджиния от 12 июня 1776 г. начал свой путь в истории американский народ. Тем самым, одновременно, произошло и своеобразное кругосветное путешествие идеи естественных прав человека. Очертив траекторию своего исторического полёта по маршруту Старый Свет — Новый — Старый Свет, она бумерангом вернулась на историческую родину, получив сердечный приём крайне измученного бесконечными трагедиями кровопролитных войн населения Европы. В этот момент естественные права и стали стартовой площадкой Права, триумфальное и величественное шествие которого по миру приобрело заметное ускорение лишь после создания ООН. В те же времена самым последовательным и страстным адвокатом этого принципа стала одна из самых крупных и авторитетных международных организаций нашего континента — Совет Европы.
Существенный личный вклад в этот вселенский гуманистический процесс внес глава Римско-католической церкви Иоанн Павел II. В уже упомянутой выше книге-интервью относительно прав человека он писал: «Несомненно, эти права вписаны в порядок творения Самим Творцом, так что нельзя говорить об уступках со стороны человеческих учреждений, государств или международных организаций. Эти учреждения отражают лишь то, что Бог Сам вписал в сотворённый Им порядок, что Он Сам вписал в нравственное сознание или в сердце человеческое, как разъясняет это апостол Павел в Послании к Римлянам (ср. 2. 15)». В этом прекрасном эссе великий проповедник добра и милосердия, по сути, в сжатом виде выразил духовную основу идеи естественных прав человека. Именно на подобной почве уже впоследствии очень многие современные правоведы и стали весьма искусно плести свою казуистическую вязь.
Как утверждает упомянутая теория, каждый индивид уже с момента зачатия наделяется определенными правами, которые потому и получили обобщающее наименование врождённых, или прирождённых прав. Тем самым ещё раз подчёркивалась их внегосударственная, надгосударственная природа. Да, эти права могут закрепляться в конституциях и законах, но они не придумываются, не порождаются, не создаются государством. Не ему мы обязаны происхождением этих прав, а своей естественной природе, своей принадлежности к единой и великой семье по имени Человечество. Таким образом, надпозитивный (внегосударственный) характер эти права приобретают в силу принадлежности индивидуума к роду человеческому как таковому, вне зависимости от наличия доброй и просвещённой или злой и невежественной воли правительств, государей или знаменитых законодателей, а часто и вопреки им.
Категоричность такого подхода находит объяснение в необходимости заложить легитимную основу для защиты своих прав в жестокой и непримиримой борьбе с немилосердной властью тех или иных государств. Именно поэтому на божественное происхождение этих ценностей неизменно обращают внимание все авторы многочисленных биллей о правах человека. Разумеется, поскольку естественные права человека проистекают из общечеловеческого (божественного, природного) начала, они не подлежат ограничению во времени и пространстве. Тем самым, они абсолютны и вечны. К этим характеристикам их сверхчувственной природы мы будем не раз обращаться ниже при анализе основных и конституционных прав человека.
Как упоминалось выше, при конкуренции неписаных естественных и писаных, законодательно закреплённых прав человека, приоритет остается за первыми. Только неукоснительное соблюдение данного постулата помогает избежать политических конфликтов, гражданских смут и гражданских войн. Наиболее актуальным примером значения естественных прав человека в Украине является отношение отдельных партий власти к проблеме языка. Право на родной язык, несомненно, относится к категории наиболее деликатных естественных прав человека. Однако именно эта правовая природа языка, на наш взгляд, и не была учтена в известном Решении Конституционного Суда Украины N 10-рп/99 от 14 декабря 1999 г. относительно толкования статьи 10 Конституции Украины. А вместе с тем политические интересы, этнические пристрастия, уровень правовой квалификации и общей культуры украинских судей не могут иметь приоритета над общепризнанными принципами и нормами международного права, в том числе и в части теории естественных прав человека.
Лишь особое мнение одного члена этого высокого судебного присутствия вселяет некий оптимизм на будущее в осознании значения идеи естественных прав человека в конституционной теории и практике Украины. Автор полностью разделяет выводы, содержащиеся в упомянутом особом мнении судьи Конституционного Суда Украины А.Н. Мироненко: «Таким образом, Решение Конституционного Суда Украины прямо противоречит статьям 1 (в правовом государстве не могут действовать неправедные нормы), 3, 6, 7 (местное самоуправление фактически полностью подчинено общегосударственной воле в части применения языков), 8 (нарушается естественное право человека на язык, нормы прямого действия Конституции Украины подменены официальным толкованием, которое противоречит им), 10, 11 (поставлены искусственные препятствия на пути развития этнической, культурной, языковой самобытности национальных меньшинств), части пятой статьи 53, пунктам 4 и 6 части первой статьи 92 (порядок применения языков, основы воспитания, образования, культуры определяются законами, а не правовыми нормами, сформулированными Конституционным Судом Украины), части второй статьи 147, пункту 2 части второй статьи 150 Конституции Украины. Кроме того, пункты 1 и 2 резолютивной части Решения в большей или меньшей степени ограничивают конституционные права человека и гражданина, вторгаются в полномочия не только законодательной, но и исполнительной власти, то есть входят в противоречие с отдельными положениями статей 21, 22, 24, 26, 32, 34, 38, 64, 116 Конституции Украины. Суд своим Решением фактически опроверг и отменил конституционные гарантии, закрепленные в статьях 10 и 53 Конституции Украины».
Облетевшим весь мир примером реализации естественного права народа на сопротивление угнетению стали события, произошедшие 23 августа 1989 г. в прибалтийских республиках СССР. В годовщину подписания пакта Риббентропа-Молотова около двух миллионов жителей Эстонии, Латвии и Литвы образовали живую цепь, которая протянулась от Таллинна до Вильнюса. Таким образом народы этих республик, практически, единодушно выразили свой протест против незаконной аннексии их территорий воинственной сталинской империей. Это был подлинный акт мужества со стороны людей, наученных горьким опытом противостояния вооруженной до зубов советской сверхдержаве.
Естественное право на сопротивление угнетению — мощное оружие, которое народ пускает в ход тогда, когда все иные мирные средства оказываются исчерпанными. Неспособность обеспечить своим гражданам справедливость в судах и административных органах страны — это прямое предложение народу воспользоваться своим правом на сопротивление угнетению, которое является самой надёжной помехой узурпации его власти. «Когда все остальные права попраны, право на восстание становится бесспорным», — утверждал американский политический идеолог и просветитель Томас Пейн (1737–1809). Именно с его легкой руки естественные права получили имя прав человека. История знает примеры, когда ответственность государства наступала непосредственно на основании естественного права народа на сопротивление угнетению. Когда народ доведён до такого «естественного» состояния, при котором вынужден воспользоваться своим правом на сопротивление, то правительства, как правило, редко остаются в живых. Это, пожалуй, самое «жестокое» право, пределы которого, увы, не ограничиваются правами других людей на жизнь.
В связи с подобными обстоятельствами формулировка этого права в основных законах представляет собой значительную трудность. Впервые такая попытка была предпринята в Декларации независимости США 1776 г., которая провозгласила: если какая-нибудь форма государственной власти становится губительной в отношении установленных ею целей, «народ имеет право изменить или упразднить её и учредить новую государственную власть, основывая её на таких принципах и организуя её полномочия в такой форме, которая, как ему представляется, будет наилучшим образом обеспечивать его безопасность и благоденствие». Известно, что в день принятия Декларации отцы-основатели США — Бенджамин Франклин, Джон Адамс и Томас Джефферсон — готовили макет государственной печати. Центральное место на ней отводилось библейскому сюжету пересечения израильтянами Красного моря, которое сопровождалось вещими словами Моисея: «Мятеж в отношении тиранов является знаком покорности Богу». Хотя печать и не была утверждена, но её смысл и поныне остается знаменательным для многих политиков и государственных деятелей США. Вероятно, по этой причине она бережно хранится среди множества экспонатов Континентального конгресса.
Естественное право на сопротивление угнетению выступает одной из основных форм народовластия. Об этом напоминают действующие конституционные акты правовых государств, например, Основной закон ФРГ, в статье 20 которого прямо предусмотрено: «Если иные средства не могут быть использованы, все немцы имеют право на сопротивление любому, кто предпринимает попытку устранить этот строй». В несколько иной редакции это право закреплено в части 2 статьи 3 Конституции Литовской Республики: «Народ и каждый гражданин вправе оказывать противодействие любому, кто насильственным путём посягает на независимость, территориальную целостность, конституционный строй Литовского государства».
Естественное право человека и народа на сопротивление необходимо квалифицировать в качестве необходимой обороны от узурпации власти в любой форме. По своей сути — это профилактическое право против злоупотребления властью. Международная конституционная доктрина давно исходит из того, что право на сопротивление, предусмотренное или не предусмотренное основным законом государства, является естественной и действенной границей произвола. Одной из разновидностей реализации этого права является право на сопротивление национальных меньшинств и коренных народов. Расовая, национальная, языковая дискриминация — одна из чудовищных несправедливостей в истории человечества.
Одним из ярких примеров воплощения подобного права являет собой Декларация независимости чернокожих от 4 июля 1970 г., созданная Американским национальным комитетом чернокожих верующих, в которой сказано буквально следующее: «Если данное правительство или принятые обычаи или система господства большинства становятся губительными для свободы и законных прав меньшинств, меньшинства эти имеют право использовать все необходимые и возможные средства для сопротивления и разрушения механизмов подавления в тех формах, которые представляются им наиболее целесообразными, даже причиняя бедствия и нанося ущерб своим угнетателям». С полным правом эти слова могли бы стать составной частью декларации любого национального меньшинства или коренного народа, особенно если последним судьба уготовила неблагодарную роль проживания среди населения, которое исключительно в силу своего численного превосходства (подчеркнём: не культурного, не интеллектуального и не нравственного), подражая другим народам, именовала себя титульной нацией.
История представила множество примеров самых ожесточённых способов реализации права на сопротивление расовому, национальному и языковому угнетению. Человечеству пора извлечь уроки, ведь естественное право заявляет о своём существовании самым простым, естественным и нередко весьма жестоким в своей естественности способом: оно упраздняет государства, рассеивает по миру народы, перекраивает границы, ниспосылает всяческие беды на головы тех, кто не желает подчиняться его канонам. На определённом этапе своей истории США осознали угрозу со стороны набирающего обороты разгула расовой дискриминации и вовремя успели избежать многих бед. Вожди СССР существование проблемы с правами человека не признавали — и вместо великой страны мы получили великие потрясения и в итоге великое разрушение. Такова во всей своей простоте и последовательности логика естественного права! И пример СССР в этом отношении всем остальным странам — наука.
Среди правоведов прошлого было немало скептиков, подвергавших сомнению значение идеи естественных прав в борьбе за справедливость в жизни человечества. Некоторые из них выдвигали этому учению обвинение в отсутствии модного в своё время классового подхода. Так, один из них, профессор гражданского судопроизводства в Венском университете Антон Менгер, писал: «Учение о прирождённых правах в значительной мере выработано было с точки зрения имущих классов. Это проявляется уже в том, что философско-правовая доктрина не признает изначальным правом каждого отдельного человека участие в пользовании внешней природой, или, другими словами, в том, что по господствующему воззрению изначальное право не имеет никакого экономического содержания. В частности, современная философия права не признает ни права на полный продукт труда, ни права на существование». Такой подход представляется довольно близоруким, поскольку теории естественных прав была отведена историческая миссия идеологического обоснования ограничения произвола монархов по отношению к своим подданным, сохранения у людей надежды на высшую справедливость по отношению к власть предержащим, воодушевления на физическое сопротивление тирании и деспотизму. Эта идея не обслуживала узкий круг вопросов института частной собственности гражданского права, имущественного расслоения и классовых взаимоотношений в обществе. Последнее стало уделом идеи основных прав человека, что нашло своё отражение в Европейской социальной хартии (Совет Европы, 1961), Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах (ООН, 1966) и некоторых других международных актах, о чём речь пойдёт несколько ниже. Каждому этапу развития человечества должен соответствовать свой этап развития Права. И вряд ли имеет какой-либо смысл предъявлять сухие претензии с позиции институтов гражданского права развитого капитализма к правовой идее справедливости, сложившейся ещё в эпоху древнего мира.
В завершение этого раздела подчеркнем, что естественные права — это то великое подразумеваемое, которое необходимо иметь в виду всякий раз, когда мы будем прикасаться к такой тончайшей, хрупкой и деликатной материи, как достоинство человека. Осмысление человечеством природы естественных прав прошло как бы два этапа: первый — это многовековое принуждение власть предержащих к осознанию существования таких прав и особого источника их происхождения; второй — добровольное и торжественное признание их государствами в качестве основного инструмента защиты человека. В последнем случае естественные права получили признание по инициативе и под давлением международного сообщества уже в качестве объективных и общепризнанных ценностей всего человечества. Начиная с этого момента, естественные права продолжили свою жизнь в истории уже под именем основных прав человека. Правда, этому событию в мире Права предшествовала историческая катастрофа такого масштаба, которая, возникнув в качестве реальной угрозы всему человечеству, в такой степени встряхнула его сознание, что своё дальнейшее существование оно стало связывать не иначе, как с концепцией основных прав человека.